ещё.

Доработанная статья с приведёнными ссылками на источники.
Уникальная рублевидная коронационная медаль 1728 года.  (2).
"Для нумизмата.... нет выше интереса, как разыскать монету, сделавшуюся вследствие разных обстоятельств крайне редкою и находка которой весьма часто разъясняет спорные научные вопросы... Не говоря уже о том, что при обилии новодельных монет гораздо труднее напасть на след, где скрывается подлинная, - самим нумизматам, особенно начинающим, легко можно впасть в ошибку, приняв новодел  за подлинник, так как для подобного распознания нужен долголетний опыт и известный навык".
 Великий князь Георгий Михайлович.

В данной статье впервые приводятся факты непосредственого участия Якоба Рейхеля в фабрикации копий медалей с  подписями давно ушедщих медальеров (к примеру ОК – по-видимому, Отфрида Кёнига). Также впервые приводятся свидетельства, что на коронование Петра Второго в 1728 году не предусматривались и не чеканились портретные серебряные и медные медали.
В истории российского медального производства одно из заметных мест по количеству разнообразий новодельных экземпляров занимает группа медалей на коронование императора Петра Второго. Казалось бы, все штемпельные разновидности давно известны и описаны в многочисленной нумизматической литературе, а некоторые даже воспринимаются в качестве подлинных. Но, как показывают обстоятельства – не всё так просто в дифференциации новодельных медалей от тех подлинных, которые были изготовлены для раздачи на церемонии коронования Петра Второго в 1728 году.  Оказывается, что среди рублевидных медалей на коронование Петра Второго не все штемпельные разновидности нам были известны, и подчас нас ждут удивительные открытия в этом особом мире – в мире русской нумизматики XVIII века.
Обнаруженная на территории Латвии в 2016 году рублевидная медаль 1728 года (вес – 27,4 г, диаметр  41,9 – 42,1 мм, овальной формы, белый металл, высокий рельеф портрета,) на коронование Петра Второго с подписью медальера ОК под бюстом императора (илл. 1 до чистки и илл. 1А – после) из собрания автора, как это не удивительно, является на сегодняшний день единственным известным  экземпляром, изготовленым подлинными портретными штемпелями на монетном дворе в 1728 году. О том, что существовали подлинные коронационные медали Петра II с подписью ОК есть сообщение в книге Юлия Иверсена [1] (несмотря на то, что медальер с такими инициалами не упоминается в известных документах, связанных с производством коронационных медалей 1728 года). Забегая вперёд, скажу, что дальнейший ход событий покажет, что штемпели, которыми был оттиснут рассматриваемый экземпляр, предназначались для чеканки золотых коронационных медалей этого же года. Указанный экземпляр (илл.1), по всей видимости, мог быть изготовлен в двух случаях; а) В числе тех медалей из белого металла, которые раздавались штатным работникам монетного двора по случаю важных торжеств, таких как: коронация, рождение наследника престола и т.п. Такая партия медалей могла предусматриваться на монетном Дворе только после выполнения государственного заказа, только для донативных медалей (не наградных), и только в немонетном металле. Как правило, таким металлом являлся мягкий свинцово-оловянный сплав, что позволяло использовать дорогостоящие штемпели в щадящем режиме. б) Или же, как известно из архивных данных, практиковалось подношение в Сенат из Берг-коллеги для утверждения пробных оттисков из свинцового сплава. [2]. В любом случае надо понимать, что данная медаль, изготовленная в немонетном металле, не теряет своей нумизматической и научной значимости, так как является оттиском подлинных (неописанных в нумизматической литературе) штемпелей, приготовленных в 1728 году, по всей видимости, медальером Отфридом Кёнигом.
Небольшое предисловие к некоторым организационным деталям при подготовке к коронованию Петра Второго:
Известно, что 1 ноября 1727 года Верховный тайный совет велел президенту Берг-коллегии А. К. Зыбину изготовить к дню коронования Петра Второго золотые и серебряные коронационные медали.   6 ноября 1727 года Зыбин получил рисунок медали с многозначительной надписью по кругу: «От тебя с тобою и к славе твоей» [3].
Первоначально коронацию предполагали провести в декабре 1727 года. Однако 9 ноября Ромодановский донёс Г. И. Головкину, что хотя «…вороты строятся со всяким поспешением», но предвидится задержка «в картинах, каковым надлежит быть на тех воротах…». По этой причине коронацию перенесли на 7 февраля 1728 года, о чем было велено «публиковать чрез офицеров с военною музыкою».  Но и эту дату пришлось изменить – по причине болезни императора [4].
В итоге коронация состоялась 25 февраля 1728 года.
Как показывают события, дата проведения коронации переносилась неоднократно, и до конца не было уверенности (для тех кто отвечал за выпуск коронационных медалей) в том, что не придётся снова переносить церемонию. По этой причине подлинные штемпели, которые готовились к дню коронации, рациональнее было не привязывать к точной дате (25 февраля – см. илл. 1) поскольку, чтобы на штемпель поместить точную дату, нужно быть уверенным в том, что день коронации не будет переноситься снова. А, как видно из источников по этой теме, заблаговременной уверенности в точной дате коронования не было! Но здесь нужно учитывать один важный момент. А именно, исходя из Указа №5260 от 10 апреля 1728 года (илл. 3А) [5] для дополнительной партии золотых медалей в весе 50 и 20 червонных, которые не предусматривались Указом от 25 января 1728 года (илл. 3), должны были изготовить штемпели диаметром более 42 мм. И вот, на вновь изготовленных после 10 апреля подлинных штемпелях, могла быть помещена на реверсе надпись «25 февраля». То есть, на медалях изготовленных до коронации надпись «25 февраля» отсутствовала, а на медалях изготовленных после 10 апреля такая надпись на реверсе могла уже присутствовать.
В продолжение реверсной стороны, будет кстати отметить, что исходя из документа (илл. 2) в знаменитом собрании Якоба Рейхеля находилась большая серебряная коронационная медаль диаметром 42 мм весом в 34 грамма с подписью медальера ОК [6]. Из того же документа видно, что на реверсе рейхелевского экземпляра буква «О» изображена не округлой, как на подлинном экземпляре (илл. 1), а фигурной W-образной формы, как на всех известных новодельных экземплярах.
Очень важным и незаменимым источником для понимания того, какие именно медали готовились для раздачи во время коронования Петра Второго, является архивный документ (илл. 3), из которого следует, что при подготовке к церемонии коронования императора Петра Второго предусматривалось изготовление золотых медалей как большого формата весом около 41 граммов, так и малого, червонного формата, весом, как у червонца – 3,4 грамма. Для серебряных коронационных медалей (как видно из того же документа) предусматривался только малый гривенный формат с регламентным весом гривенника – 2,8 грамма. Про серебряные коронационные медали иного веса нет ни слова в этом достаточно информативном документе [7]. Так же интересно отметить отсутствие портретных серебряных коронационных медалей Петра Второго в коллекциях таких влиятельных государственных деятелей той эпохи, как Якова Брюса и Генриха (Андрея Ивановича) Остермана. Не будет так же лишним упомянуть, что в работе А. С. Мельниковой (с упоминанием И. Г. Спасского) из двух одноштемпельных медалей с орлом на реверсе и датой 17 - 27 по сторонам хвоста, коронационной считается только медаль, исполненная в золоте (илл. 8 ). А одноштемпельная с ней серебряная (в ГИМе с 1972 года) считается просто медалью без привязки её к коронации [8]. Этот факт является косвенным свидетельством того, что им было известно, что к коронации Петра Второго портретные серебряные медали не выпускались. Действительно, обнаруженные позже Александром Храменковым документы доказывают, что эта серебряная медаль (с датой 17-27) не имеет отношения к коронации, а была изготовлена по указу Верховного тайного совета для Коллегии иностранных дел на «.... дачу присланному ис Персии армянскому юз паше Багы ....» [9].
Эти обстоятельства, а так же то, что на сегодня не известно ни одной подлинной серебряной портретной  коронационной медали 1728 года, могут являться показателем того, что к коронации Петра Второго вообще не предусматривался выпуск серебряных портретных медалей.
Но в упомянутой работе "Глава пятая Коронация" есть вскользь сообщение о серебряных коронационных медалях 1728 года достоинством аж до 4-ёх рублей [10].
В целом, в работе "Глава пятая Коронация" приводятся объективные данные, взятые из архивных источников (эти же источники в виде Указов встречаются и у других авторов). И только сведения о подлинных серебряных портретных медалях не подкрепляются никакими архивными источниками. По всей видимости сообщение о них в литературе появилось по той причине, что известные коронационные портретные серебряные медали 1728 года диаметром более 60 мм и весом около 100 грамм с подписью «SCHVLTZ. F.», будучи новодельными, ошибочно воспринимались в XIX веке и продолжают восприниматься, как оригинальные.
На самом же деле, как показывают данные из архивных источников (илл. 3), то изготовлять ко дню коронования серебряные медали 1728 года весом около 100 граммов – было явлением алогичным. И вот почему:
Как уже отмечалось, золотые коронационные медали в архивных документах назывались «большие» и «малые». Оттуда же (илл. 3 и 3А) следует, что все золотые медали (шести разных весовых норм) чеканились в эквиваленте золотого червонца, в линейке которого малая золотая медаль весила как один червонец – 3,4 грамма, что в принципе не исключало использование их при товаро-денежных расчётах.
Теперь, если даже представить серебряную медаль достоинством в три рубля, то получится, что её внутреннее достоинство больше чем у золотой «червонной медали», поскольку на тот момент стоимость червонца была ниже 3 рублей.
Как известно, золотые медали раздавались персонам более высокого ранга, чем те, которым предназначались серебряные медали. Поэтому не могли в нарушение субординации и дворцового этикета раздавать медали с более высоким внутренним содержанием людям более низкого ранга, и наоборот. Или же, если в народ бросались золотые "червонные медали", то процесс индивидуального вручения серебряных медалей (пусть даже большего размера) - видится сомнительным, так как это означало бы, что медали из менее благородного металла вручались бы персонам более "благородного" происхождения.
По всей видимости, все известные портретные коронационные медали 1728 года, исполненные в монетном металле, независимо от их диаметра и веса – являются новоделами двух категорий, о которых будет упомянуто ниже.
А наличие на крупногабаритной медали подписи «SCHVLTZ. F.»исполненной литерными пуансонами, говорит не только о её новодельности, но и о том, что они относятся к КПМД (Коммерческим Подделкам Монетного Двора) середины XIX столетия (свидетельства приведены ниже).
На сегодня не известно ни одной оригинальной коронационной медали 1728 года с подписью Шульца  "SCHVLTZ. F.",  хоть он и фигурирует в Указах в качестве главного исполнителя штемпелей к медалям на коронование Петра Второго. По некоторым данным, на части подлинных золотых коронационных медалей 1728 года возможна подпись Шульца, исполненная на штемпеле не путём набивания литерными пуансонами, как на КПМД, а методом вырезания штихельным инструментом в виде букв A.S.F. как на (илл. 12).
В многочисленной литературе довольно часто можно встретить изображения новодельных медалей на коронацию Петра Второго, имеющих не только разные весовые и габаритные характеристики, но и отчеканеные в разных металлах.  Из всех приведёных там иллюстраций, особое внимание обратим на соразмерные медали со знаком ОК, исполненные в бронзе (илл. 4) и в белом сплаве (илл. 5), имеющие один общий штемпель аверса и одинаковый диаметр, равный 42 мм, как и у экземпляра на (илл. 1). При всей схожести на первый взгляд, оформление новодельных медалей (илл. 4 и 5) отличается от оформления медали оттиснутого подлинными штемпелями (илл. 1), – поскольку  они отчеканены разными штемпельными парами. Это хорошо видно по разному расстоянию между завитком локона и верхней частью воротника (илл. 6.). Если сравнить внимательно, то видно, что на медали (илл. 1) голова императора больше, чем на похожих медалях (илл. 4 и 5). Очень важно здесь и то, что на медали, изготовленой подлинными штемпелями (илл. 1), круговая легенда исполнена архаичным шрифтом и полностью идентична рублёвикам Петра Второго. А на новодельных медалях (илл. 4 и 5) шрифт хоть и похож на архаичный шрифт медали (илл. 1) – но является иным, более аккуратным, современным, и с иной стилистикой исполнения. То есть, буквы круговой легенды на штемпельный материал (илл. 4 и 5) набивались литерными пуансонами, тогда как во время правления императора Петра Второго шрифт наносился другим, более архаичным, методом, включая штихельный и иной инструмент.
Но при этом многие детали в драпировке одежды на сравниваемых медалях (илл. 1) и (илл. 4 и 5.) совпадают с удивительной точностью. Так же с удивительной точностью совпадают расположение букв к деталям портрета. Это можно хорошо проследить в начале и конце круговой легенды и в верхней части штемпеля.
Этот факт наводит на мысль, что штемпели к медалям (илл. 4 и 5) готовились позже указанной на них даты. И при их изготовлении образцом для подражания являлась подлинная коронационная золотая медаль штемпельной разновидности как медаль (илл. 1).
Учитывая то, что разновидность литерного шрифта на медалях (илл. 4 и 5) не встречается на продукции монетного Двора того времени, можно с большой долей уверенности говорить о том, что данные экземпляры являются продуктом КПМД, изготовленным на СПб по частному заказу в XIX веке.
О подобном же случае сообщал Юлий Иверсен в 1872 году [11]. Цитата: «С этих грудных изображений сделаны были, по предложению директора банка Рейхеля, в начале сороковых годов этого столетия, новые копии, из которых на одной обозначены так же буквы ОК, без всякого указания на то, что это копия с копии».
В данном случае хоть и сказано про медали Петра Великого, но эта цитата Иверсена полностью подтверждает, что Якоб Рейхель имел непосредственное отношение к фабрикации медалей. При этом на монетном Дворе пошли даже на нарушение всех морально-этических норм. В частности, при переносе с первоисточника на позднейщую копию знака давно ушедщего мастера ОК не был поставлен дополнительно знак копииста. Такая заново изготовленная медаль в середине XIX века являлялась всего лишь имитацией аутентичной медали 1728 года и должна рассматриваться как КПМД. Было бы наивно думать, что по предложению Рейхеля была сфабрикована только одна медаль с подписью ОК и не могли быть сфабрикованы другие медали (к примеру, с подписью Шульцa).
Подтверждение этому есть в книге В. П. Смирнова [12], где в предисловии сообщается, что в 1858 и 1868 годах Управлением С.П.б. были изданы каталоги (краткие перечни) штемпелей находивщихся в то время в медальной части. И под номером № 215/б идёт описание штемпельной пары, где на лицевой стороне в обрезе плеча есть подпись SCHVLTZ. F. Оборотная сторона подобна обор. стор. №215/а. Надпись по окружности: wтъ тебя. стwбwю. и къславе твwей. КОРОН. ВМОСК. 25 февраля 1728. Диаметр 63,5 мм.
Вряд ли можно полагать, что подлинная штемпельная пара, изготовленная в 1728 году, могла сохраниться на монетном дворе до 1868 года.
А раз так, то этот экзерсис полностью подтверждает происхождение данной штемпельной пары, как КПМД  XIX века с использованием поддельной подписи давно умершего мастера А. Шульца.
Далее. С обнаружением медали оттиснутой подлинными штемпелями (илл.1), все известные портретные коронационные медали Петра Второго с подписями и без таковых, можно разделить на три основные категории.
1. В первую категорию входят аутентичные золотые портретные коронационные медали с датой 1728, изготовленые ко дню коронования Петра Второго, в том числе золотой экземпляр с датой 17 – 27 по сторонам хвоста гербового орла (илл. 8 ) [13]. А также те немногочисленные золотые медали, которые должны были быть изготовлены в дополнение по Указу № 5260 Верховного Тайного Совета от 10 апреля 1728 года «О выбитiе золотыхъ медалей въ памятъ Коронацiи Петра Второго»(илл.3А). Данная категория медалей предназначалась для раздачи в 1728 году по случаю коронования Петра Второго.
На сегодня автору не известно ни одного подлинного экземпляра золотой медали с датой «1728».
2. Во вторую категорию входят новодельные медали, которые были изготовлены во времена правления Елизаветы Петровны, Петра III (в Указе от 17 января 1762 года даже предусматривалась перечеканка монет новыми штемпелями с портретами прежних монархов [14] ) и Екатерины Второй, на монетных дворах с историко-политической целью увековечивания памяти ушедших российских монархов. Эта категория коронационных медалей специально готовилась большего диаметра – 60 - 65 мм (как настольные медали) для лучшей рекламно-просвятительской работы. Новодельные медали могут нести на себе знаки таких медальеров как Гасс, Егер, ОК (Осип Калашников) и других.
3. В третью категорию входят КПМД (Коммерческие Подделки Монетного Двора), которые были изготовлены на СПб со второй четверти и до середины XIX столетия в разных металлах диаметром от 42 мм до 65 мм с чисто коммерческой целью и по частным заказам. На некоторые из них наносились поддельные подписи давно ушедщих медальеров, к примеру Отфрида Кенига и Шульца. Монетный Двор принимал заказы на такие подделки для получения дополнительной финансовой выгоды. Например, КПМД диаметром 63,5 мм с поддельной подписью «SCHVLTZ. F.» можно увидеть в музее Московского Кремля (илл. 7), причём эта подделка позицируется в качестве подлинной медали. Аналогичная штемпельная пара описана в упомянутой выше книге В. П. Смирнова под №215/б.
Здесь нужно помнить, что медали (илл. 4, 5 и 7) хотя и являются примером высокого медальерного искусства монетного Двора середины XIX века, но по сути и содержанию своей не имеют отношения к времени коронации Петра Второго. Эти КПМД XIX века, а так же новоделы XVIII века не могут сравниться по своей исторической и нумизматической значимости с подлинной медалью (илл. 1), штемпели к которой готовил медальер ОК в 1728 году.
Не исключено, что КПМД  могли так же быть изготовлены по частному заказу влиятельных персон, таких как купец С. А. Еремеев, статские советники Лавров и А. Чичерин, нумизмат Юстин Сабатье и других, которые, как свидетельстуют архивные документы [15], были частыми клиентами СПб с заказами новодельных монет и медалей, в том числе и экзотических, как для пополнения своих коллекций, так и для выгодной продажи.
Интересным является принципиальное и критическое высказывание начальника СПб. А. Р. Армстронга в декабре 1846 года о вреде изготовления новодельных монет вообще [16].
Цитата: «...приготовлять подобные монеты для посторонних мест и особенно для частных лиц, которые могут выдавать их и пускать в продажу под названием оригинальных древних монет, я считаю весьма вредным для науки. При небольшом числе сохранившихся в собраниях настоящих древних монет, наполнение сих собраний монетами древнего штемпеля, но приготовленными ныне из металлов не соответствующих им пробою, каковые в последние годы постоянно почти выделываются на здешнем Монетном дворе и притом в весьма значительном количестве, может в последствии времени привести нумизматиков в большое затруднение относительно пробы и веса древних монет и даже поселить в них ложные понятия об этом предмете. Таким образом, вместо той пользы, какую по-видимому, можно бы ожидать от увеличения в нумизматических собраниях древних монет, нынешняя фабрикация их послужит прямо к вреду науки»,   «... я не полагаю, чтобы Монетный двор, ... место, где уничтожаются все найденные в государстве фальшивые монеты, мог приготовлять таковые древние монеты, которые в существе своем тоже должны быть причислены к фальшивым», тем более, что «…у всех образованных народов подделка древней монеты считается непозволительною и бесчестною».
По вопросу принадлежности подписи ОК будет кстати привести цитату из работы Семенова В. Е. [17], откуда следует два разных мнения от двух авторитетных учённых и нумизматов.
Христиан Христианович Гиль относил штемпели с ОК или КО к работам Отфрида Кёнига. Основой для такой атрибуции стал «Словарь медальеров и других лиц», выпущенный известным исследователем медалей Юлием Иверсеном в 1871 году. В нем указано: «Кениг, Отфрид. Прибыл в Россию в 1717 году в качестве медальера. Дальнейших сведений о нем я не имею…» и высказывал предположение, что оба знака принадлежат этому медальеру.
Сотрудница Государственного Эрмитажа Евгения Семеновна Щукина в своей кандидатской диссертации доказывает принадлежность этих знаков русскому мастеру, причем одному и тому же; а в своей докторской «со значительной долей уверенности» предполагает его фамилию – Осип Калашников; позднее, в работе «Монограммы и подписи на русских медалях XVIII – начала XX веков» (2002 г.) уже безусловно приписывает последнему оба знака.
Что касается подписи гравёра ОК на данной медали (илл. 1), то скорее всего, эта подпись принадлежит Отфриду Кёнигу, нежели Осипу Калашникову, поскольку Осип Калашников с 1727 года был арестован и приговорён к смертной казни за продажу чеканов с монетного двора. (помилован 1-го ноября 1742 года.)
В продолжение данной темы можно рассмотреть ещё несколько примеров КПМД (илл. 9 – 15), изготовленных заново вырезанными штемпелями на СПб в середине XIX столетия:
Илл. 9. Знак медальера I.G.I. в обрезе рукава, диаметр  65 мм, свинцово-цинковый сплав.
Илл. 10. Без знака медальера, диаметр  42 мм, серебро.
Илл. 11. Знак медальера ОК под бюстом,  диаметр 65 мм, в источнике написано что золото, но скорее всего позолоченная бронза
Илл. 12. Знак медальера A.S.F. под бюстом, диаметр 42 мм, вес 40 грамм, золото (гипсовый слепок возможно с подлинника).  
Илл. 13. Знак медальера A.S.F. под бюстом, диаметр 42 мм, золото (гипсовый слепок).  
Илл. 14. Знак медальера SCHVLTZ. F. в обрезе рукава, диаметр 65 мм, золото (гипсовый слепок).
Илл. 15. Знак медальера ОК под бюстом, диаметр 65 мм., серебро.
Сразу отметим, что три медали (илл. 7, 9 и 10) значились в перечне штемпелей медальной части на СПб в 1858 – 1868 годах [18]. Но это, конечно же, не означает, что только эти три пары новодельных штемпелей без указания на них дополнительного знака копииста были изготовлены на СПб в качестве КПМД в середине XIX века.
Но благодаря этим трём КПМД можно проследить линейку и других аналогичных медалей, которые ошибочно воспринимаются как аутентичные экземпляры.
И так, если сравнить между собой бронзовую медаль (илл. 4) и серебряную (илл. 10), то видно что реверсные стороны отчеканены одним и тем же штемпелем. Это указывает на то, что медаль (илл. 10) является современником медали (илл. 4)  и тоже относится к группе КПМД.
Далее, медаль (илл. 11)  имеет в нижней части следы от двойного удара такие же, как у медали (илл. 4),  что хорошо видно вокруг знака медальера ОК. Это говорит о том, что обе медали чеканились на одном и том же станке. И при этом печатный станок имел неисправность в механизме крепления штемпеля или иного узла, что приводило к секторальному эффекту двойного удара в нижней части медали. Отсюда следует, что медаль (илл. 11) тоже является КПМД середины XIX века.
А теперь рассмотрим экземпляры (илл. 12, 13 и 14),  из которых первая медаль из Henry Seligmann 1931 г., а две последние медали из собрания Великого князя Георгия Михайловича.
Интересно, что по иллюстрациям у медалей (илл. 11) диаметр которой 65 мм, и у медали (илл. 13) диаметр которой 42 мм – один и тот же штемпель реверса. При этом чётко видно что гипсовый слепок реверса 13 был снят именно с этого реверса (илл. 11) о чём свидетельствуют одинаковые следы от ударов на обеих реверсах). Это прямое доказательство того, что при составлении таблицы у ВКГМ произошла ошибка по невнимательности, т.е. по ошибке фото аверса 42 мм сочленили с фото реверса 65 мм. К сожалению, из-за допушенной ошибки, эта фантазийная медаль к какой-либо категории относиться не может (хотя до сегодняшнего дня по картинкам эта «медаль» воспринималась, как отдельная разновидность).
Из (илл. 12) Henry Seligmann 1931 г. Видно, с каким реверсом на самом деле чеканился аверс медали на илл. 13.
Что касается медали (илл. 14), то с учётом её фактуры, которая хорошо прослеживается на экземплярах из серебра и меди, при том что в таких металлах подлинники не чеканились, можно уверенно отнести её к КПМД.
При рассмотрении медали (илл. 15) видно, что реверсная сторона её полностью идентична реверсной стороне медали (илл. 9), где на аверсной стороне в обрезе рукава знак медальера I.G.I. На этом реверсном штемпеле имеется так же знак гравёра Е.М. Исходя из того, что штемпельная пара медали (илл. 9) была в наличие на СПб в 1868 году, то и медаль (илл. 15) можно отнести с большой долей вероятности так же к КПМД середины XIX века. Здесь нужно помнить, что КПМД середины XIX века копировались не столько с оригинальных медалей, сколько с новодельных экземпляров XVIII века, и, как правило, «... без всякого указания на то, что это копия с копии» [19].

Литература:
1. Юлий Иверсен.  «Медали на деяния Императора Петра Великого». СПб. 1872, стр. ХV.
2. В.В. Уздеников.  «Монеты России XVIII - начала XX века». М. 1994. стр. 23.
3 . Сайт e-reading.club.  «Глава пятая Коронация».
4 . Там - же.
5 . М. Г. Деммени. «Сборник указов по монетному делу в России». СПб. 1887, стр. 121.
6 . Я. Я. Рейхель. «Die Reicheische Munzsammlung in St.- Petersburg» СПб. 1850. №1650.
7 . В. Бланкен Гаген, Василей Неронов, J.M. Michaelis. Кн. 143. Л. 120-120 об.
8 . Труды Государственного ордена Ленина Исторического Музея. Выпуск 53. М. 1980, стр.170.
9 . Ю. П. Петрунин. «Известный и неизвестный рубль Петра II».  Таллин 2007.
10 . См. 3.
11 . См. 1. стр. ХVI.
12 . В. П. Смирнов. «Описание русских медалей».  СПб. 1908, стр. 105.
13 . Археографическая Комиссия. «Собрание русских медалей». СПб. 1840, стр. 39.
14 . А. И. Юхт. «Русские деньги от Петра Великого до Александра I». М. 1994, стр. 210.
15 . В. В. Бартошевич. «О судьбе монетных штемпелей Санкт-Петербургского монетного двора».
16 . Там-же.
17 . В. Е. Семенов. «Монетное дело. Резчики монетного двора 1718 – 1720 гг.».  2010 г.
18 . См. 12.  стр. 105 и 106.
19 . См. 11.
Казбек Темираев.

Доработанная статья с приведёнными ссылками на источники.

МЕНШИКОВСКИЕ ПЯТАКИ 1727 ГОДА С НАДПИСЬЮ «ПЯТЬ КОПЕIКЪ»

Из истории монетного производства России известно, что затянувшаяся Северная война, а также постоянная
нехватка денег для других масштабных государственных расходов подтолкнули Петра I к введению в обращение 40-рублевой стопы для медной монеты. С 1718 года в течение четырех с половиной лет чеканились полушки, а с 1723-го – пятикопеечники, которые вошли в историю денежного обращения России XVIII века, как самые легковесные и вредные монеты.
С начала осуществления этого рискованного шага император понимал, что последствия для экономики страны
могут быть тяжелыми, поскольку из-за чрезмерно высокой монетной стопы эти деньги станут выгодной целью для фальсификаторов. Власти, в свою очередь, принимали всевозможные меры для затруднения изготовления
фальшивых пятаков, для чего были использованы дезориентирующие фальшивомонетчиков мероприятия, а
также меры по опознанию и изъятию фальшивых пятаков. Вся эта информация хорошо изложена в нумизматической литературе, поэтому дублировать ее здесь нет необходимости.
Тем не менее в начале данной темы будет весьма кстати привести интересный отрывок из письма В. Н. Татищева, написанный им в Москве 3 октября 1727 года и адресованный в Санкт-Петербург А. С. Маслову. (Для справки: Анисим Семенович Маслов, обер-секретарь тайного совета, находился в столице Империи – Санкт-Петербурге и был непосредственным начальником Татищева): «…И хотя я, яко присутствующий оному служитель, в начинании видя довольно противоречиев, однакож принужден оставаться с
заключением языка и последовать повелению. Однакож ныне еще удобный случай к тому видя, чтоб легко можно вкратце оной вред отвратить и, ведая вашу к Е. И. В. и всему отечеству верность и прилежность, дерзаю сим представить, дабы к пресечению оного труд ваш приложить соизволили. И хотя нужно бы мне вашему превосходительству о сем обстоятельней донести, в чем оный вред состоит и коим образом без тягости народа и убытка казенного оное исправить, однакож учиненная от меня в кабинете Е. И. В. при определении к сему делу присяга обстоятельно писать возпрещает. И ежели оная повелением е.в. разрешится, то приложу труд мой о том подумать и в надлежащее или определенное место представить».[1].
Из характера письма видно, что присяга, учиненная Татищеву перед отправкой в Москву, тяготила его, и он надеялся, что новый император освободит его от неё. Желание Татищева избавиться от данной присяги свидетельствует о том, что это не была стандартная присяга регламентного характера, которая предусматривалась для чиновников, посвященных в государственные тайны.
Интересно, какую такую тайну под присягой был вынужден хранить Татищев, что даже не мог изложить своему непосредственному начальнику, находившемуся в столице? Очень важно в данном случае отметить, что эту присягу учинили Татищеву 31 января 1727 года в кабинете Екатерины I [2], хотя ещё при Петре Алексеевиче он занимал руководящие должности в монетном производстве и тогда же, естественно, присягал, в том числе и о неразглашении государственных тайн.
Так же интересно и то, что сразу же после присяги в кабинете Екатерины Татищев был отправлен в Москву ответственным за производство пятикопеечников на трех монетных дворах. Точнее сказать, перед отправкой в Москву для Татищева была учинена присяга в кабинете Е. И. В.,
напрямую связанная с его московской командировкой. В Москву он прибыл 20 февраля 1727 года [7] , то есть через 20 дней после «учинения» присяги. Далее, обращает на себя внимание в письме и то, что
Татищев решился рассказать о какой-то тайне Маслову не сразу после смерти Екатерины I в мае 1727 года, а в октябре, как только узнал об аресте Меншикова. Значит, скорее всего, эта тайна напрямую могла быть связана с Меншиковым.
И ещё, о каком удобном случае пишет Татищев в письме к Маслову? Цитата: «Однакож ныне еще удобный случай к тому видя, чтоб легко можно вкратце оный вред отвратить…»
С учетом того, что Меншикова арестовали 9 сентября, а письмо датировано 3 октября, то как раз этот интервал времени соответствует тому, чтобы новость из Петербурга дошла до Москвы. Отсюда очень похоже, что Татищев назвал «удобным случаем» арест Меншикова, для того чтобы «оный вред отвратить» и освободиться от тягостной для него присяги.
По всей видимости, отправка Татищева в 1727 году на московские монетные дворы была связана не только с организацией форсированного выпуска пятикопеечников (для этого не нужна была бы очередная присяга). Скорее всего, данная присяга нужна была для неразглашения особого секретного поручения, связанная с производством пятаков с надписью «ПЯТЬ КОПЕIКЪ». И вот почему. В 1727 году,
продолжая наращивать выпуск облегченной монеты, правительство прекрасно понимало, что рано или поздно эти пятаки придется выкупать у населения и это потребует огромных расходов. Для того чтобы снизить расходы казенных денег на случай выкупа пятаков, возможно, было принято весьма нестандартное решение. А именно: на одном из монетных дворов, предположительно на Кадашевском
монетном дворе (поскольку продукция этого двора за 1727 г. встречается сравнительно редко), наравне со стандартными пятаками могли быть изготовлены монеты с надписью «ПЯТЬ КОПЕIКЪ». Расчет мог делаться на то, что ко времени выкупа пятаков у населения монеты, имеющие «особый»
вариант оформления, можно будет объявить фальшивыми. Нужно признать «оригинальность» такого решения проблемы погашения дефицита государственного бюджета, и нельзя исключать, что подобный проект при Меншикове мог существовать. Естественно, все эти замыслы держались в строжайшей тайне и не нашли отражения в письменных источниках. Также возможно, что инициатором этого авантюрного плана был сам светлейший князь Александр Данилович Меншиков, у которого уже был опыт плутовства с серебряными монетами. Подобный «опыт» по отказу от признания законным
платежным средством монет, отчеканенных на государственном монетном дворе, имелся и у правительства (например, «меншиковские» низкопробные серебряные гривны и полуполтины 1726-27 гг. из сплава новой инвенции с добавлением мышьяка, которые изымались из обращения наравне с фальшивыми монетами). [20].
Далее, как известно из свидетельств резчиков, работавших на московских монетных дворах: «...а таковых пятикопеечников на которых написано «ПЯТЬ КОПЕIКЪ» на монетном дворе никогда не явлено и с начала пятикопеечнаго передела с 1723 г. по 1731 г. пятикопеечных с такою надписью ни кем не резано». [17]. Такое свидетельство весьма подходило для Сенатского Указа от 25 августа 1738 года [3], объявлявшего монеты с подобной надписью фальшивыми. Однако оно никак не вяжется с ходом
предшествующих событий и строгими мерами предосторожности, предпринятыми правительством. Здесь или Сенат в течение десяти лет не замечал присутствия в обращении фальшивых пятаков с необычной надписью (при всей строгости контроля), или же эти пятаки хлынули на российский рынок лишь с середины 30-х годов XVIII века. Более правдоподобным выглядит первый вариант, так как
если бы фальшивые пятаки с легендой «ПЯТЬ КОПЕIКЪ» в большом количестве поступили на российский рынок в середине 30-х годов, то этот факт обязательно был бы отражен в документах того времени. Хотя в целом активизация изготовления фальшивых пятаков всех категорий приходится действительно на период второй половины 30-х годов.[19].
Исходя из архивных данных, опубликованных в книге Василия Васильевича Узденикова, всего было намечено начеканить пятаков на сумму 3500000 рублей [4]. Но, в действительности, к осени 1730 года в обращении находилось пятаков на сумму не менее 3 173 000 рублей [5], а также неизвестное количество фальшивок всех категорий.
Из произведённых расчетов получается, что в 1727 году пятаков было начеканено на сумму около 1845000 рублей, из них монет с надписью «ПЯТЬ КОПЕIКЪ», могло быть изготовлено (с учётом масштабности тайного проекта) на значительную сумму. Возможно, по первоначальному замыслу этих монет в обращении должно было ограничиться сроком в 2–3 года. Однако с приходом к власти Анны
Иоанновны в стране произошли перемены, и мероприятие по их запрету и изъятию затянулось на долгие годы. Но постоянный дефицит бюджета заставил реанимировать «меншиковскую» аферу, и 25 августа 1738 года был принят Сенатский Указ. Данный указ был весьма выгоден правительству, так как фальшивые и подозрительные пятаки отбирались в казну по заниженной цене металла, а в
отдельных случаях изымались без оплаты. [13]. А это означало, что казна сэкономит немалую часть государственных денег в ходе намечавшегося мероприятия по выкупу пятаков у населения, что было очень важно. Как известно, выкуп пятаков постоянно откладывался вплоть до сентября 1756
года из-за нехватки средств у государства.
Известно также, что по специальному предписанию Красный двор должен был обозначать на своей продукции номинал «ПЯТЬ КОПЕЯКЪ» [10], тогда как другие монетные дворы писали номинал «ПЯТЬ КОПЕЕКЪ». Интересно, какая была необходимость нарушать единообразие монет? Ведь для определения места чеканки на монетах под гербовым орлом имеется аббревиатура монетного двора. Скорее всего, надпись «ПЯТЬ КОПЕЯКЪ» на монетах Красного монетного двора, специальным постановлением, могла быть введена лишь только для того, чтобы на их фоне «мягче» ввести в
обращение «полулегальные» пятаки с надписью «ПЯТЬ КОПЕIКЪ». То есть, чтобы рассеять внимание населения и на фоне пятаков с надписью «ПЯТЬ КОПЕЯКЪ» пятаки с надписью «ПЯТЬ КОПЕIКЪ» не казались бы «белой вороной». Благодаря этим и другим подобным уловкам создавалось впечатление, что при чеканке пятаков не выдерживался принцип единообразия монет одного типа. Этому также способствовало и большое разнообразие в трактовке элементов гербового орла (в деталях оперения
крыльев, хвоста и т. д.). И при этом у каждого монетного двора был свой индивидуальный почерк в изображении государственного герба на выпускаемых пятикопеечниках. Но в целом сохранялся схожий образ гербового орла на каждом из трех монетных дворов и легко различимых между собой.
Например, на пятаках 1727 года с аббревиатурой НД (Набережный монетный двор) четко прослеживаются три основных типа гербового орла (илл. 1–3). При этом третий тип орла (илл. 3) встречается на пятаках НД гораздо реже. На пятаках МД, чеканившихся на Кадашевскомй монетном
дворе, прослеживаются два основных варианта орла: орел типа предыдущих годов (илл. 4), имеющий несколько разновидностей, и орел нового образца (илл. 5), встречающийся реже и имеющий сходство с другими орлами (илл. 3 и 6). А на продукции с обозначением «КД» (Красный монетный двор), хотя и выдерживался один тип орла (илл. 6), но с большим количеством разновидностей. Диаметр точечного ободка на пятаках КД, как правило, больше, чем на пятаках МД и НД, и, в среднем, составляет 17,5 мм, что также является отличительной особенностью продукции Красного двора. Причиной многообразия
поштемпельных разновидностей являлось и то, что штемпели к пятакам не переводились целиком с маточников (как это делалось массово с начала второй половины XVIII века), а вырезались штихелем и выбивались отдельными пуансонами вручную. Можно отметить низкий уровень мастерства и небрежность некоторых резчиков, так как встречаются экземпляры монет с ошибками в обозначении даты, например: «1276» на пятаках МД или «1721» на продукции НД; также встречаются подлинные
пятаки КД с нестандартным расположением счетных точек на аверсе.
Мог ли Красный монетный двор изготовить пятаки с изображением «специфического» гербового орла, схожим с тем, что на пятаках с надписью «ПЯТЬ КОПЕIКЪ»? Ответить на этот вопрос однозначно сложно, но попробуем проследить некую цепочку, составленную из представленных монет (илл. 7, 8, 8А, 9 и 9А). На иллюстрации 7 изображен орёл, который свойственен пятакам «КОПЕIКЪ» и «КОПЕЕКЪ» КД, на иллюстрации 8 – пятак, который подпадает в разряд фальшивых из-за специфического рисунка гербового орла. И между этими двумя аверсами есть признаки, которые позволяют считать их продуктом одного монетного двора.
Далее, реверс пятака (см. илл. 8А) идентичен реверсу пятака (см. илл. 9А), который, судя по аверсу (илл. 9), должен считаться подлинным. То есть эти монеты могут являться чеканом российского монетного двора, и если пятак (илл. 9) является подлинным, то из стен Красного монетного двора
могли выйти пятаки со «специфическим» изображением гербового орла. И в силу своей упрощенности, изображение такого орла могло быть позаимствовано фальсификаторами всех мастей.
Известно, что все пятаки с надписью «ПЯТЬ КОПЕIКЪ» датированы 1727 годом и имеют обозначение монетного двора «КД». Интересно отметить тот факт, что только среди пятаков этого года с аббревиатурой КД встречаются пятаки с написанием номинала «ПЯТЬ КОПЕЯКЪ», «ПЯТЬ КОПЕЕКЪ» и «ПЯТЬ КОПЕIКЪ» (илл. 10 А, В и С), из которых две последние (илл. 10 В и 10 С) разновидности
считаются фальшивыми. Один монетный двор и три разных написания номинала в течение одного года. Если вспомнить, что две разновидности пробных пятаков и все пятаки образца 1723 года имеют надпись «ПЯТЬ КОПЕЕКЪ», то становится очевидным, что на пятаках 1727 года были искусственно
введены надписи «ПЯТЬ КОПЕЯКЪ» и, вероятно, «ПЯТЬ КОПЕIКЪ», на что были свои причины, продиктованные экономическими и политическими соображениями. Да и мог ли гравер иностранного монетного двора, копируя при изготовлении фальшивых штемпелей российские монеты, допустить самодеятельность (а это уже не просто ошибка) и оттиснуть на штемпеле реверса вместо буквы «Е» или «Я» букву «I»? Конечно же нет, поскольку от внешнего вида его продукции зависели жизни людей, провозивших эти фальшивки на территорию России, правительство которой предпринимало жесткие меры по перехвату пятаков иностранной чеканки прямо на рубежах страны. [18]. Думается, что фальсификаторам легче было изготовить штемпель реверса с написанием номинала «ПЯТЬ КОПЕЯКЪ», так как для его изготовления необходимо было иметь семь разных литерных пунсонов, а для изготовления штемпелей с легендой «ПЯТЬ КОПЕIКЪ» – на одну литеру больше. Для монетного же двора это различие большого значения не имело. Отсюда большая вероятность того, что штемпели,
которые производились на иностранных монетных дворах (в том числе и штемпели с «ПЯТЬ КОПЕIКЪ»), копировались непосредственно с подлинных пятаков российской чеканки. Это, в свою очередь, является основанием полагать, что на московском монетном дворе в 1727 году было отчеканено запланированное количество пятаков с надписью «ПЯТЬ КОПЕIКЪ». К тому же, как известно из работы Александра Храменкова, встречаются пятаки с надписью «ПЯТЬ КОПЕЯКЪ», аверсы которых отчеканены теми же штемпелями, что и аверсы монет с обозначением номинала
«ПЯТЬ КОПЕIКЪ».[11]. Вполне вероятно, что их чеканка производилась на одном и том же монетном дворе.
Хочется отметить еще одно обстоятельство, связанное с выпуском монет пятикопеечного номинала образца 1723 года. Это полное отсутствие пятаков с датой «1728», хотя данная дата совпадает с началом массового выпуска монет копеечного достоинства той же монетной стопы. Что это?
Возврат в прошлое, когда самой крупной медной монетой была копейка, или же это обусловлено нехваткой производственных мощностей? Чтобы понять ситуацию, следует обратить внимание на указ от 16 мая 1729 года [16], предписывавший вместо запланированных копеек и полушек по-прежнему чеканить пятаки (Цитата: «...пятикопеешники против копеек и полушек сделаны будут скорее и прибыли от них будет больше…»). Этот указ можно интерпретировать по-разному, но больше похоже на то, что выпуск пятикопеечников не прекращался вплоть до 1730 года. Существует также интересный документ, датированный 1730 годом [12], в котором говорится: «…от старых копеек и
пятикопеешников хотя прибыль перед оными весьма превосходна, однако же воровских тисненных
инструментами по всем розыскам не явилось, хотя оные воровали в местах таких, где инструменты легко сделать можно, на Туле и Павлове перевозе, а делали отливные, которые ныне по примеру копеек всякий крестьянин узнать легко может». Этот документ свидетельствует, что до 1730 года тисненных фальшивых пятаков не было выявлено. Но это не значит, что тем, кто разыскивал «воровских тиснённых инструментами» не попадались пятаки с надписью «ПЯТЬ КОПЕIКЪ». Конечно же, попадались, просто они тогда себе представить не могли, что эту категорию пятаков в 1738 году специальным Указом назначат фальшивой. Тем не менее, из этого документа следует отсутствие угрозы наводнения российского рынка фальшивыми пятаками. А если перед властями на тот
момент не стоял вопрос об угрозе российской казне от фальшивых привезенных пятаков, то зачем же в 1728 году было отказываться от столь прибыльного их производства?
Уже в именном указе от 26 января 1727 года [6] предусматривалась развернутая система мероприятий по обеспечению выкупа пятаков у населения. Этот указ так и остался на бумаге. Но известны указы иного содержания, например, именной указ от 18 сентября 1727 года «...сделать пятикопеечников старыми штемпелями всего и с теми, которые уже сделанны, полтретья миллиона...», то есть власти нуждались в продолжении производства пятаков.
Согласно сведениям, приведенным в книге А. И. Юхта [8], чеканка пятаков производилась примерно в такой последовательности: с момента начала чеканки с 1723-го по 20 февраля 1727 года было изготовлено пятаков на 605000 рублей, с 18 марта по 29 апреля 1727 года – на 191000 рублей, с мая по 10 октября 1727 года – на 1204 000 рублей, с 10 октября 1727-го по февраль 1728 года – на 500000
рублей, за три года, с 1728 по 1730-й, было сделано пятаков и копеек на 1500000 рублей (с учетом того, что копеек было отчеканено фактически на сумму 496544 рубля, объем чеканки пятикопеечников за тот период составляет 1003456 рублей). Цифры показывают, что почти половина изготовленных пятаков за весь период с 1723 по 1730 год приходится на 1727-й. К этому времени была проведена
генеральная реконструкция всех трех московских монетных дворов, не возникало особых проблем и с поставкой меди. Из приведенных данных видно, что выпуск пятаков в 1728 году не прекращался, хотя и заметно сократился (чеканили, главным образом, копейки), и в то же время пятикопеечники с такой датировкой не известны. Думается, причина в том, что все пятаки, изготовленные в 1728 году, чеканились штемпелями с датой «1727», и это косвенно подтверждается тем, что пятаки с датой «1727» встречаются в настоящее время гораздо чаще, чем с другой датировкой. Естественно, возникает вопрос о причинах, по которым пятаки изготовленные в 1728 году имеют дату «1727», хотя в то время соответствие даты на монетах календарному году выдерживалось довольно строго? Одна из них, возможно, состоит в том, что это также входило в комплекс мероприятий по дезориентации фальшивомонетчиков. То есть появление на российском рынке пятаков с датой «1728» означало бы,
что они все без исключения являются фальшивками, а в случае перехвата на границе подобных монет стало бы явным место их производства и поступления на российскую территорию. Отсутствие пятаков с такой датировкой на российском рынке ещё раз указывает на то, что на иностранных монетных дворах при фальсификации пятаков образца 1723 года к изготовлению штемпелей относились с особым вниманием и копировались они непосредственно с подлинных российских монет. А это, в свою очередь, дополнительно подтверждает гипотезу о том, что изначально пятаки с надписью «ПЯТЬ КОПЕIКЪ» могли быть отчеканены на одном из трех российских монетных дворов. Впоследствии их количество могло увеличиться и за счет фальшивок иностранного производства, отличать которые от подлинных пятаков представлялось крайне затруднительным. А разработанный Сенатский указ от 25 августа 1738 года, возможно, был вторым и очередным этапом в финансовой афере государственного масштаба, которая и по сей день окутана тайной. Этот нестандартный шаг значительно облегчал финансовую проблему в пользу государства на пути к изъятию из обращения легковесных пятаков за счет населения. Нужно вспомнить и то, что Сенат в своем определении от 14 ноября 1743 года [9] отмечал, что все проекты, рассмотренные по обмену у населения пятаков неприемлемы, так как издержки по изъятию пятаков возлагались на казну. А правительство всегда стремилось выйти из создавшегося денежного кризиса, главным образом, за счет населения.
В завершение данной темы обратим внимание на результат указа от 8 апреля 1757 г. где подведены итоги проведённого выкупа пятаков образца 1723 г. : " возвратилось оной (пятикопеечной монеты. - В.У.) в казну Нашу гораздо меньше, нежели выпущено было, так что вместо того, что опасаемо было великое число подвозных (из-за границы. - В.У.) и поддельных медных пятикопеечеиков, не достало оных при вымене противу выпущеннаго в народ числа 205 723 рубли". [14]. По этому поводу в нумизматической литературе сообщается, что итог, прямо надо сказать, удивительный: на протяжение многих лет русское правительство вело непрерывную и ожесточённую борьбу с отечественными, а главное, зарубежными фальшивомонетчиками, а в результате население смогло сдать на выкуп пятаков на 206 тыс. руб. меньше той суммы, на которую их начеканили российские монетные дворы. [15].
Но здесь ничего удивительного нет! Так как этот недобор пятаков в казну при их выкупе у населения, как мне видится, объясняется главным образом тем, что при выходе с монетного двора было учтенно колличество и меншиковских пятаков с надписью " ПЯТЬ КОПЕIКЪ", а уже при подсчёте пятаков при выкупе, колличество меншиковских, естественно, не было учтенно казной. Вот эта разница в 206 тыс. руб. и есть приблизительная сумма на которую была начеканена партия полулегальных пятаков "полудержавного властелина".


Литература:
1. Труды Государственного ордена Ленина Исторического Музея. Часть седьмая. М. 1980. С.144.
2. Там же. С. 157.
3. Уздеников В. В. Монеты России. 1700 – 1917 г.г. М. 1994. С. 26.
4. Там же. С. 24.
5. Там же. С. 25.
6. Там же. С. 28.
7. Юхт А. И. Российские монеты от Петра Великого до Александра I. М. 1994. С. 27.
8. Там же. С. 52 – 58.
9. Там же. С. 100.
10. Храменков А. В. "Фальшивые пятаки 1727 года иностранной чеканки.
11. Там же. С. 79.
12. Там же. С. 81.
13. См. 3. С. 30.
14. Там же. С. 37.
15. Там же.
16. Там же. С. 21.
17. Там же. С. 26.
18. Там же. С. 27.
19. См. 10. С.
20. См. 7. С. 57.
Темираев Казбек.

[QUOTE],решил показать что скажите. [/QUOTE]
Мне видится надчекан - бяка.

[QUOTE]Kaneps пишет:
 

Нравятся интересные темы, интриги, я их вам дам. Вот из коллекции Брекке, надеюсь Ярослав не обидится. Одноштемпельные пары у меня в базе есть, что это за предмет я знаю.
Попробуйте сами найти одноштемпельные пары и высказать своё мнение, что это за предмет?
    [/QUOTE]
Я интересовался этим предметом.
В подлиннике пятака с таким сочетанием штемпелей аверса и реверса  - быть не может. И вряд ли кто сможет показать второй такой экземпляр.

[QUOTE]KOOT пишет:
Всем доброго дня.

Вопрос собственно вот в чём: на фото - часть изображения монеты, которую по имеющимся данным надо бы идентифицировать.
А лучше было бы найти монету именно этой штемпельной пары.



Интригу пока раскрывать не буду, но поверьте, что она - есть.[/QUOTE]
Вы картинки по соосности неправильно разместили.
А так эта стандартный пятак КД 1727 года.
А если всё-таки на самой монете нарушена соосность на 90 гр., то такое явление является очень интересным.

Если автор статьи (А.С.) не может предоставить ссылку "Якоба Штелина, в которой упомянуто о копировании, сделанном Даниелем Ферманн" - значит этой ссылки нет! Точнее сказать, в оригинале от Штелина скорее всего есть вот это  "- штемпель для рубля, а с него пару других",  а концовку в виде (его ученик Ферман)" добавил сам  А.С. Тем самым А.С. пошёл на преднамеренный обман читателя,  навязав ложное убеждение, что аверсы 1736 года без знака ICH являются работой Даниела Ферманна.
Отсюда: положительное в этой статье то, что удалось обнаружить знак Гедлингера в виде ICH.
А всё остальное личные фантазии А.С. берущие начало вот от этой лживой цитаты  "- штемпель для рубля, а с него пару других (его ученик Ферман)", которую А.С. приписал Штелину,  для преднамеренного обмана читателя и для самопиара.

[QUOTE]wwww1111 пишет:

Итак, приняв во внимание цитату Якоба Штелина, в которой упомянуто о копировании, сделанном Даниелем Ферманн и названо количество копийных штемпелей «два», [/QUOTE]
Где эта цитата Якоба Штелина? То что приведено автором этой статьи как цитата "- штемпель для рубля, а с него пару других (его ученик Ферман)" ". не может являться цитатой без ссылки на первоисточник.
Понятно, что автор этой статьи не сам выставил её здесь и не может отвечать здесь на вопросы. Но он может дать ссылку (на цитату Якоба Штелинана) на цфн.
Увидеть ссылку на "упоминание Штелина о копировании, сделанном Даниелем Ферманн" - для читателя это очень важно, так как построение словосочетания "- штемпель для рубля, а с него пару других (его ученик Ферман)" - видится странным и вызывает сомнения в том, что концовка "(его ученик Ферман)" соответствует первоисточнику от Штелина.

[QUOTE]wwww1111 пишет:
Копииста чётко и безальтернативно назвал Якоб фон Штелин в разделе «О медальерном искусстве» своих «Запискок об изящных искусствах в России»:
"за время своего в Петербурге г-н Хедлингер изготовил в дальнейшем:
-большую императорскую печать, 3 английских дюйма в диаметре,
-такую же малую, 1 1/2 дюйма,
-штемпель для рубля, а с него пару других (его ученик Ферман)"

.[/QUOTE]
Интересно, что Якоб фон Штелин сообщает, что Цитата; "за время своего нахождения в Петербурге г-н Хедлингер изготовил в дальнейшем" Конец цитаты.
Но ведь занова СПб открылся в 1738 году, тогда как Гедлингер уехал из России в 1737 году, а штемпели к своему рублю вырезал на ММД в 1736 г. - Здесь явная нестыковка на счёт СПб !!!
Здесь очень важным моментом является увидеть оригинальное сообщение Якоба фон Штелина. что "-штемпель для рубля, а с него пару других (его ученик Ферман)"
Дайте пожалуйста ссылку на оригинал. Спасибо.

[QUOTE]водолей пишет:
Не понял, что значит "как известно"? Кому известно? На странице 9 книги "Со знаком СПб" нет ничего ни про комплект штемпельного материала, ни про комплект пуансонного инструмента! Там написано буквально следующее:

"...асессор Берг-коллегии Багарет был командирован в Нюренберг, славящийся в Европе своими монетными прессами . Задание, данное Багарету Петром, предписывало познакомиться с "новоизобретённой машиной", по-возможности сделать с неё модель, а лучше всего, заказать несколько станков для организации в Петербурге Монетного двора. Поездка Багарета оказалась более чем успешной, но выполнение заказа нюренбергскими мастерами-механиками растянулось до 1723 года. Только в конце лета этого года в столицу прибыл корабль с долгожданным оборудованием ".

С оборудованием, значит, со станками! Со станками (монетными прессами), для которых ещё не были готовы помещения в Петропавловской крепости. А не с инструментом, к которому относятся пуансоны.



P.S. Казбек, на мой взгляд, Вам, как опытному автору, не к лицу писать фамилию Уздеников с двумя буквами "Н".

С уважением, водолей[/QUOTE]

1.Не думал, что есть сомневающиеся среди нумизматов в том, что в 1723 году из Нюренберга в Санкт-Петербург вместе с оборудованием привезли и инструмен.
Ну раз так, то вот дополнительное доказательство из работы Узденикова В.В. "Временные монетные дворы Санкт-Петербурга в первой половине 18 века"
Цитата: " 21 апреля 1724 года Берг-коллегия доложила, что "... манетное дело в Санкт-Петербурге апреля в 21 число сего 724 году немецким инструментом под смотрением минцмейстера Бера начато". Конец цитаты.
2. На счёт Узденикова с друмя "Н" не я первый а И.Г. Спасский.
"Что позволено Юпитеру то позволено и второму"!

Специфическая буква "б".
Из истории медальерного искусства известно о большом количестве разных по красоте медалей, изготовленных лучшими мастерами своего времени. А поставленная ими подпись делает медаль ещё интересней и информативней. Но к сожалению не на всех медалях имеются подписи медальеров, что лишает нас части важной инфорации и делает общение с медалью недостаточной. Отсюда видится естественным попытки определение имени гравёра по косвенным признакам, которые иногда можно обнаружить на рассматриваемом материале. Вот и в данном случае для определения имени гравёра в качестве косвенного признака может оказаться редко встечаемая на медалях "специфическая" буква "б" .

Благодаря налаженному производству на российких монетных дворах XVIII века появилось большое количество медалей, в том числе и большое количество разновидностей коронационных медалей Анны Иоановны и Елизаветы Петровны - изготовленные в разное время и разными мастерами.
Но только на одной реверсной стороне медали Анны Иоановны (илл.1) и на одной аверсной стороне медали Елизаветы Петровны (илл.2) встречается буква "б" "рукописного" начертания, вместо привычного "печатного" "Б"

Впервые на продукции российского монетного двора "специфическая" буква "б" появилась на "солнечниках", то есть на петровских рублёвиках произведённых на только что открывшемся Санкт-Петербугском монетном дворе (СПб) в 1724 году. Как известно, рассматриваемая буква "б" поступила на СПб в комплекте штемпельного материала и пуансонного инструмента в 1723 году из города Нюренберга. [1] Отсюда вполне позволительно по линии нумизматики называть эту букву так же "нюренбергской".
Использовалась такая специфическая буква "б" и на некоторых ектерининских рублях включая до 1726 года. Так же известен единственный случай применения буквы "б" такого начертания на московском рублёвике 1724 года (илл.3), где отчётливо видно что эта буква была набита на штемпеле поверх буквы "Б" обычного начертания.
Но здесь нужно помнить, что ещё в 1710 году Петром Первым для славянской грамматики была выбрана буква "б" именно такого начертания.(илл.4). [2] Эта буква (судя по этому документу) являлась и строчной и заглавной.

Возродилась эта "нюренбергская" буква "б" снова по линии монетного производства только через десять лет на гедлингеровском рублёвике 1736 г.(илл. 5) и далее вынуждено повторилась в 1737 году на дмитриевской копии. То есть в течение 10 лет с 1726 г. по 1736 г. данная буква "б" не использовалась на российских монетных дворах.
Причина "забвения" после двухлетней эксплуатации "импортной" буквы "б" банальна и заключается в непринуждённом переходе на более привычное и обычное начертание печатной буквы "Б".
Но в данном случае эта "специфическая" буква "б" представляет интерес не по причине своего появления или "забвения", а потому, что через эту букву можно попробовать определить авторство медальных штемпелей упамянутых выше.
Если в течение 10-ти лет на российских монетных дворах не применялась "специфическая" буква "б", то с большой долей уверенности можно считать, что такой пуансон уже отсутствовал в силу его неизготовления в течение с 1726 по 1736 г.г.. А вариант, что якобы знаменитый Иоган Карл Гедлингер мог использовать (застоявщийся без дело) инстумент месного мастера (в том числе литерный пуансон "б" ) для приготовления штемпельного материала к своему рублёвику 1736 года - можно даже не рассматривать.
Вероятнее всего этот пуансон буквы "б" был занова изговлен Гедлингером в 1736 году, как и весь его инструмент для работы на московском монетном дворе. А в 1737 году Дминтриев по поручению начальства монетного Двора скориповал весь необходимый инструмент для изготовления копий гедлингеровских штемпелей.[3]
В итоге, достоверно известно, что к 1737 году пуансоны "специфической" буквы "б" имелись в наличие только у Гедлингера и Дмитриева. Но в том же году Гедлингер по окончанию двухлетней командировки отбыл из России к себе на родину в Швейцарию. Отсюда, единственным мастером в ассортименте литерных пуансон которого имелась "специфическая" буква "б" - остался Лукьян Дмитриев
1. Теперь вернёмся к упомянутому ранее в начале данной статьи разновидности елизаветинской коронационной медали 1742 года (илл.2). Тот факт, что на аверсе круговая легенда начинается со "специфической" буквы "б" (пуансон к которой имелся только у Лукьяна Дмитриева) даёт право считать именно его вероятным изготовителем данного лицевого штемпеля на московском монетном дворе.
Сюда же можно отнести и московские аверсные штемпели к елизаветинским полтинам, имеющие также в круговой легенде "специфическую" букву "б".
2. Далее, если сравнить между собой две коронационные медали Анны Иоановны (илл.1) и (илл.6), то вряд ли можно заподозрить (в силу достаточных причин) что автором обеих аверсных штемпелей может являться один и тот же медальер. Исполнителем аверса (илл.6) является А. Шульц, об этом свидетельствует знак S.F. под портретом Императрицы. Штемпель реверсной стороны (илл.6) исполнил Л. Дмитриев, так же указав свой знак латинскими буквами в виде D.L. К сожалению на другой рассматриваемой медали (илл.1) знаки медальеров отсутствуют.
Интересно, что на аверсе (илл.1) орденская лента в нижней части имеет загиб образца 1732 года, тогда как на шульцевском аверсе загиб на орденской ленте образца 1730 года - такой же как на орденской ленте на рисунке коронационной медали из коронационного альбома Анны Иоановны. Это обстоятельство вероятнее всего свидетельствует о том, что аверс (илл.1) готовился позже чем шульцевский экземпляр. То есть, скорее всего, этот аверс готовился после 1734 года, когда А. Шульц уже не был в состоянии готовить штемпельный материал.
При сравнении между собой реверса (илл.1) и реверса (илл.6) видно, что надпись "коронована в москве дня 28 апреля 1730" на первом реверсе исполнена с применением литерных пуансон, это хорошо видно при сравнении двойных букв "К", "Р", "А" и особкено букв "Я". Эта же надпись на реверсе (илл.6) исполнена без применения литерных нуансон, то есть более архаичным способом. Это обстоятельство также является свидетельством более познего происхождения реверса (илл.1) чем реверс (илл.6). А наличие на реверсе (илл.1) в начале круговой легенды "специфической" буквы "б" (возрождённой в 1736 году) даёт возможность полагать, что медаль (илл.1) была изготовлена в районе 1737 года на московском монетном дворе, а автором реверсной стороны является (как и в случае с реверсом илл.6) - Лукьян Дмитриев.

Казбек Темираев. август 2017г.

Литература:
1. М. И. Смирнов. "Со знаком СПб" Тольятти 1994. С. 9.
2. Из архива Гюнтера.
3. В.В. Узденников. "Монеты России XVIII - начало XX века" М.1994. С.83.

ещё фото..

Кому принадлежит знак К:Ф:Л. на реверсе коронационной медали 1801 года ?

Во всевозможных источниках по данной теме сообщается, что реверс коронационной медали 1801 г. с подписью К.Ф.Л. (илл.1) д.- 41,5 мм. (из собрания автора) является копией исполненной Фёдором Лялиным с оригинального реверса Карла Мейснера со знаком C.M.F. (илл.2) д.- 41,5 мм. То есть имеется в виду, что первичным был реверс со знаком C.M.F. а вторичным реверс К.Ф.Л.
А так ли это на самом деле?
На самом деле, исходя даже из сравнительного анализа видно, что реверс К.Ф.Л. был изготовлен до 15 сентября, а реверс C.M.F. был исполнен уже после этой даты. Об этом свидетельствует тот факт, что на реверсе (илл.1) место для даты "15" на штемпеле было пустым и дата "15" наносилась штихелем на саму медаль. Вот эта компонента указывает на то, что реверс (илл.1). готовился до 15 сентября, когда вырезать на штемпеле точную дату задолго до самого события - дело рискованное, так как день коронации по той или иной причине могли перенести.(такие случаи известны в истории коронованний). А тот факт, что на реверсе (илл.2) число "15" уже было вырезано на самом штемпеле говорит о том, что этот штемпель вырезался тогда когда в дате "15 сентября" уже небыло сомнений.
То есть, в действительности получается, что реверс К.Ф.Л. (илл.1) - первичный, а реверс C.M.F. (илл.2) - вторичный.
Отсюда следует, что буква "К" в подписе К.Ф.Л не может трактоваться как слово "копия"
Так же из работ по этой теме отмечается, что Фёдор Лялин в 1801 году состоял на должности ученика, а в ранг медальера он был переведён только в 1805 году.[1]
А по этикету монетного двора ученик резчика ставить свой знак на штемеле не мог, подписывать свою работу мог только резчик в ранге медальера.
В итоге получается, что если буква "К" в подписе К.Ф.Л. не может переводится как "копия", то и буквы Ф.Л. очевиднее всего не могут переводится как Фёдор Лялин.
Есть ещё одно доказательство того, что первым реверсом к коронационной медали 1801 года был реверс с подписью К.Ф.Л.,
Как известно в подлинниках реверс К.Ф.Л. сочетается только с аверсом (илл.1), а реверс C.M.F с аверсом (илл.2). Так же известно, что эти оба аверса были использованы для чеканки новодельных рублей с датой 1801 г. Но в данном случае важно то, что В.В. Уздеников в своей работе "Новодельные монеты" пишет и показывает фото именно аверса (илл.1) как неутверждённого варианта.[2] А это значит, что Карл фон Леберехт изготовил сперва вариант аверса (илл.1) который небыл утверждён, после чего изготовил вариант аверса (илл.2) который был утвеждён.
Отсюда вывод; вариант аверса (илл.1) и реверса с подписью К.Ф.Л.- первичен, а вариант аверса (илл.2.) и реверса с подписью C.M.F. - вторичен.
Здесь же к месту будет привести цитату, так же, из работы В.В.Узденикова по штемпелям Гедлингера, которая наглядно показывает субординацию между медальерами разного ранга.
Цитата; " Гедлингер. конечно же, не мог допустить, чтобы штемпель, изготовленный им, знаменитым на всю Европу медальером, использовался в паре со штемпелем, изготовленным безвестным копиистом". Конец цитаты..[3]
Под безвестным копиистом имелся в виду Лукьян Дмитриев. И если Гедлингер (будучи главным медальером) не считал возможным соединять в пару свой штемпель со штемпелем копииста Дмитриева, то наверное и Леберехт (будучи главным медальером) так же, не счёл бы возможным соединить в пару свой штемпель со штемпелем безвестного ученика.
Хотя хороший копиист (каковым был Дмитриев в 1736 г.) приравнивался мастеру, а ученик (каковым был Ф. Лялин в 1801 г.) оставался быть ещё партикулярным учеником.
Но мог ли Леберехт исполнить разновидность своего знака на кириллице работая в столице русского государства?
Учитывая то, что Леберехт находился на русской службе, получал русское жалование, исполнял надписи на монетах и медалях на кириллице, то вполне ожидаемо, что так же на кириллице он мог поставить один из своих знаков. Тем более, что знаки его отличаются большим разнообразием: C.LEBERECHT. F., (прописью), C.L.F и т. д..
Так или иначе, но объективные обстоятельства указывают на то, что подпись К.Ф.Л. на реверсе коронационной медали 1801 года, вероятнее всего, принадлежит главному медальеру Карлу фон Леберехту (сокращённо К.Ф.Л ). К тому же медаль этой штемпельной пары первым подносилась на утверждение, и, представить, что штемпель одной из сторон пробного экземпляра готовил ученик - достаточно проблематично.
Интересным примером в данной теме является экземпляр золотой медали (илл.3) д.- 41,5 мм.,[4] так как в экспертном заключение на неё за подписью Шкурко А.С. указывается, Цитата: " .... Оборотная сторона является копией, описанной у Смирнова под № 332а. ...... можно сделать вывод, что данная медаль чеканилась парой штемпелей - подлинным и копийным, возможно во второй четверти 19 столетия." Конец цитаты.
Это указывает на то, что штемпель аверса (илл.3) (которая должна являться неутверждённым вариантом по Узденникову В.В.) сохранилась на монетном дворе где-то до 1835 года. Теоретически такое возможно, а вот на практике - вряд ли, так как на неутверждённых штемпелях изображение затиралось а болванка уходила для изготовления очередного штемпеля
Является ли штемпель аверса медали (илл.3) одноштемпельной аверсу подлинника (илл.1), можно увидеть при сравнении их между собой. Даже сравнивая их по иллюстрациям видно, что портрет на аверсе (илл.3) исполнен в более мягкой пластике. К тому-же, на портрете в районе затылка (золотого экземпляра) есть прядь волос направление которой отличается от той, что на подлинной медали. Так же подпись под шейным обрезом на золотой медали просматривается достаточно не плохо, тогда как на подлинной серебряной медали подпись еле заметна.(*) Такие отличия нельзя объястить износом штемпеля или непрочеканом. По всей видимости штемпель аверса (илл. 3) так же является копией как и парная с ней штемпель реверса со знаком C.M.F.(илл.3). Если во второй четверти XIX в. при изготовлении копии реверсной стороны не поставили дополнительный знак копииста, то и на аверсной стороне по тойже причине отсутствует знак копииста. Без всяких сомнений эта золотая медаль является КПМД (Коммерческой Подделкой Монетного Двора) изготовленной по частному заказу во второй четверти XIX столетия. Тот факт, что на СПб по предложению Якоба Рейхеля изготавливались копии медалей без указания на них знака копииста [5] вносит большую путанницу.при дифференцации подлинников от их позднейщих копий.
Теперь рассмотрим одну из возможных причин по которой подпись К.Ф.Л  до сих пор приписывается Фёдору Лялину.
На (илл.4) представлена медаль диаметром 65 мм. со знаком медальера Леберехта прописью на аверсе и на реверсе со знаком медальера исполненный литерами в виде КОП.Ф.ЛЯЛИНЪ. То что исполнителем реверсной стороны является Фёдор Лялин не вызывает никаких сомнений. Сомнения вызывает принадлежность знака медальера на аверсе непосредственно самому Карлу Леберехту, так как данная медаль является (как и золотая медаль на илл.3) новодельным экземпляром изготовленным во второй четверти XIX столетия. С учётои того, что Карл фон Леберехт умер в 1827 году в возросте 72 лет, то вряд ли его собственноручная подпись могла стоять на штемпелях второй четверти XIX столетия. Тем более судя по отчетным ведомостям за 1819 — 1820 гг., в штате Медальерной палаты фактически насчитывалось не более 25 человек, исключая давно не работавшего главного медальера Карла. Леберехта. [6] Фактура внешнего вида медали (илл.4) глянцевитое поле и матовый рельеф [7] указывают на её принадлежность к позднейщим новоделам изготовленными заново вырезаными штемпелями. Но если золотая медаль (илл.3) является КПМД середины XIX столетия с поддельными подписями на обеих сторонах (так как Леберехт и Мейснер во второй четверти XIX столетия физически уже не могли готовть штемпели), то медаль (илл. 4) стоит особняком. Дело в том, что штемпель реверсной стороны готовился Фёдором Лялиным во второй четверти XIX столетия и подпись КОП. Ф. ЛЯЛИНЪ полностью сответствует действительности, а вот леберехтовская подпись на аверсе не могла быть изготовлена самим Леберехтом (по уже известным причинам). Отсюда эта медаль получается своего рода гибридной, так как подпись на реверсе подлинная а на аверсе нет. Кстати аналогичная полная подпись Ф.Лялина стоит и на реверсе коронационной медали 1826 года. Здесь надо так же отметить, что в перечне штемпелей находившихся в СПб 1858 - 1868 гг.имелся штемпель реверса 1801 года диаметром 65 мм.с аналогичной подписью Ф.Лялина [8]. Так же есть сообщение, что: - "Имеется ещё штемпель лицевой стороны - копия-перевод с оригинального штемпеля где надпись по окружности таже под изображением C.LEBERECHT. F." [9] Эти факты указывают на то, что на СПб до середины XIX столетия готовились копии штемпелей без дополнительного указания знака копииста. Что касается подписи имитирующую подпись Леберехта на аверсе (илл.4), то без дополнительного указания знака копииста данная подпись переходит в категорию поддельных. Отсюда немудрено, что подпись К.Ф.Л. ошибочно приписывали Ф.Лялину, так как экземпляры изготовленые заново вырезанными штемпелями во второй четверти XIX столетия со знаками Леберехта, Мейснера.и без дополнительного знака копииста - ошибочно принимаются за оригинальные экземпляры.
Все известные медали на тему коронования Алесандра I, исходя из их предназначения, можно условно разделить на три основные группы.
1. Подлинные коронационные медали 1801 года изготовленные непосредственно для нужд данного мероприятия. Причина выпуска - устоявщийся атрибут при подготовке коронования и использование их в качестве наградных и подарочных медалей для служащих и гостей торжества (илл.1, 2 ) и т.д..
2. Новодельные коронационные медали 1801 года изготовленные заново вырезанными штемпелями позже чем дата указанная на них. Причина выпуска - историко-политическая с целью просвящения и для увековечивания памяти ушедших российских монархов. Как правило исполнялись в бронзе и белом металле с дополнительным указанием знака копииста (илл.5) д.- 65 мм. с пометкой на аверсе "КОП. С. ИВАНОВЪ" .и т.д.
3. Коммерческие подделки монетного Двора (КПМД) в виде коронационных медалей 1801 года изготовленные позже чем дата указанная на них. Причина выпуска - чисто коммерческая для получения дополнительной финансовой выгоды. Готовились такие КПМД на СПб заново вырезанными штемпелями до середины XIX в. для удовлетворения потребностей состоятельных заказчиков. Как правило исполнялись такие экзотичнские заказы из драгметалла по частным заявкам с предоплатой. [10] И при этом изготовители таких заказов очень часто использовали знаки давно ушедщих медальеров без указания дополнтельного знака копииста [11] для придания им пущей важности (илл. 3), (аверс илл. 4) и т.д.
----------------------------------------------------------------------------------
(*).В некоторых источниках при описании аверса (илл.1) указывается, что под обрезом шеи есть подпись медальера, а в некоторых нет. Но если внимательно рассмотреть непосредственно саму медаль, то видно, что еле заметный прерывистый след от подписи не есть недоработка подписи, а есть прямой показатель того, что первоначальная полноценная подпись подверглась удалению с рабочай поверхности штемпеля. То есть, по какой-то причине Леберехт стёр свою подпись с этого аверсного штемпеля, но как видем не достаточно качественно. Если медальер в конечном результате принял меры по удалению подписи с рабочей поверхности штемпеля, то такой штемпель должен считаться (несмотря на остатки от подписи).как штемпель без подписи.

Литература:
1. Е.С Щукина. "К вопросу о создателях штемпелей константиновского рубля"
2. В.В.Уздеников. "Монеты России XVIII -начало XIX века". М.1994г. стр.179.
3. Там же. стр 84.
4. Аукцион Александр № 27. Лот 221.
5. Юлий Иверсен. "Медали на деяние Императора Петра Великого" СПб. 1872г. стр.XVI.
6. В. А. Калинин. "Из истории создания штемпелей константиновского рубля"
7. См.4. № 31. Лот 346.
8. В.П. Смирнов. "Описание русских медалей". СПб. 1908 г. стр. 186. в.сноске.
9. Там же. стр.185.в сноске
10. В.В. Бартошевич. "О судьбе монетных штемпелей Санкт - Петербургского монетного двора".
11. См. 5.
Казбек Темираев. март 2017г..

ещё фото.

Уникальная рублевидная коронационная медаль 1728 года.
В данной статье впервые приводятся факты непосредственого участия Якоба Рейхеля в фабрикации копий медалей с  подписями давно ушедщих медальеров. (к примеру ОК - видимо Отфрида Кёнига). Также впервые приводятся свидетельства, что на коронование Петра Второго в 1728 году не предусматривались и не чеканились портретные серебряные и медные медали.
В истории российского медального производства, одно из заметных мест по количеству разнообразий новодельных экземпляров занимает группа медалей на коронование императора Петра Второго. И кажется, что все штемпельные разновидности давно известны и описаны в многочисленной нумизматической литературе, а некоторые даже воспринимаются как подлинные экземпляры. Но как показывают обстоятельства - не всё так просто в диференцации новодельных медалей от тех подлинных, которые были изготовлены для раздачи на церемонии коронования Петра Второго в 1728 году.  И  оказывается, что среди рублевидных медалей на коронования Петра Второго не все штемпельные разновидности нам были известны, и подчас нас ждут удивительные открытия в этом особом мире - в мире русской нумизматики XVIII века.
Обнаруженная на территории Латвии в 2016 году рублевидная медаль 1728г. (вес - 27.4 гр., диаметр  41,9 - 42,1 мм., овальность, белый металл, высокий рельеф портрета,) на коронования Петра Второго с подписью медальера ОК под бюстом императора (илл.1. до чистки и илл.1А. после) (из собрания автора), как ни странно, но является на сегоднящний день единственным известным  экземпляром изготовленым подлинными портретными штемпелями на монетном дворе 1728 г. О том, что существовали подлинные коронационные медалей Петра II с подписью ОК есть сообщение в книге Юлия Иверсена. [1] (несмотря на то, что медальер с такими инициалами не упоминается в известных документах связанных с производством коронационных медалей 1728 г.). Забегая вперёд скажу, что дальнейший ход событий покажет, что штемпели которыми был оттиснут рассматриваемый экземпляр предназначались для чеканки золотых коронационных медалей в 1728 году. Но в данном случае экземпляр (илл.1), по всей видимости, был изготовлен в числе тех медалей из белого металла, которые раздавались штатным работникам монетного двора по случаю важных торжеств, таких как: коронация, рождение наследника престола и т.п . Такая партия медалей могла предусматриваться на монетном Дворе только после выполнения государственного заказа, только для донативных медалей (не наградных), и только в немонетном металле. Как правила таким металлом являлся мягкий свинцово-оловянный сплав, что позволяло использовать дорогостоящие штемпели в щадящем режиме. Надо понимать, что данная медаль изготовленная в немонетном металле, не теряет своей нумизматической и научной значимости, так как является оттиском подлинных (неописанных в нумизматической литературе) штемпелей приготовленных в 1728 году, по всей видимости медальером Отфридом Кёнигом.
А пока небольшое предисловие к некоторым организационным деталям при подготовке к коронованию Петра Второго.
Известно, что 1 ноября 1727 года Верховный тайный совет велел президенту Берг-коллегии А.К.Зыбину изготовить к дню коронования Петра Второго золотые и серебряные коронационные медали.   6 ноября 1727 года Зыбин получил рисунок медали с многозначительной надписью по кругу: «От тебя с тобою и к славе твоей». [2]
Первоначально коронацию предполагали провести в декабре 1727 года. Однако 9 ноября Ромодановский донес Г. И. Головкину, что хотя «вороты строятся со всяким поспешением», но предвидится задержка «в картинах, каковым надлежит быть на тех воротах». По этой причине коронацию перенесли на 7 февраля 1728 года, о чем было велено «публиковать чрез офицеров с военною музыкою».  Но и эту дату пришлось перенести – по причине болезни императора. [3]
В итоге коронация состоялась 25 февраля 1728 года.
Как показывают события, дата проведения коронации переносилась неоднократно, и до конца не было уверенности (для тех кто отвечал за выпуск коронационных медалей) в том, что не придётся снова переносить день коронации. И по этой причине подлинные штемпели, которые готовились к дню коронации, рациональнее было не привязывать к точной дате "25 февраля" см. (илл.1). Так как, чтобы на штемпель поместить точную дату "25 февраля" нужно быть уверенным в том, что день коронации не будет переноситься снова. Но как видно из источников по этой теме, заблаговременной уверенности в точной дате коронования - не было! Но здесь нужно учитывать один важный момент! А именно, исходя из Указа №5260 от 10 апреля 1728 года (илл. 3А) [4] для дополнительной партии медалей в весе 50 и 20 червонных (которые не предусматривались Указом от 25 января 1728 г. (илл.3)) должны были изготовить штемпели диаметром более 42 мм. И вот на вновь изготовленных после 10 апреля подлинных штемпелях могла быть помещена на реверсе надпись "25 февраля". То есть, на медалях изготовленных до коронации надпись "25 февраля" отсутствовала, а на медалях изготовленных после 10 апреля такая надпись на реверсе могла уже присутствовать.
В продолжение реверсной стороны, будет кстати отметить, что исходя из документа (илл.2) в знаменитом собрании Якоба Рейхеля находилась большая серебряная коронационная медаль диаметром 42 мм. вес 34 гр. с подписью медальера ОК. [5] Из того же документа видно, что на реверсе рейхелевского экземпляре буква "О" изображена не округлой как на подлинном экземпляре (илл.1) а фигурной W-образной формы, как на всех известных новодельных экземплярах.
Очень важным и не заменимым источником для понимания того, какие именно медали готовились для раздачи во время коронования Петра Второго является архивный документ (илл.3). Из которого видно, что при подготовке к церемонии коронования императора Петра Второго предусматривалось изготовление золотых медалей как большого формата весом около 41 гр., так и малого червонного формата весом как у червонца - 3,4 гр. А для серебряных коронационных медалей (как видно из того же документа) предусматривался только малый гривенный формат с регламентным весом гривенника - 2,8 гр. Про серебряные коронационные медали иного веса, как ни странно, но, нет ни слово в этом достаточно информативном документе. [6] Так же интересно отметить отсутствие портретных серебряных коронационных медалей Петра Второго в коллекциях таких влиятельных государственных деятелей той эпохи как Якова Брюса и Остермана. Не будет так же лишьним упомянуть, что в работе А.С. Мельниковой (с упоминанием Спасского И.Г.) из двух одноштемпельных медалей с орлом на реверсе и датой 17 - 27 по сторонам хвоста, коронационной считается только медаль исполненная в золоте (илл. 8 ). А одноштемпельная с ней но исполненная в серебре (в ГИМе с 1972г.) считается просто медалью без привязки её к коронации. [7] Этот факт является косвенным свидетельством того, что им было известно, что к коронации Петра Второго портретные серебряные медали не выпускались. И действительно, обнаруженные позже документы Храменковым А.В. доказывают, что эта серебряная медаль (с датой 17-27) не имеет отношение к коронации, а была изготовлена по указу Верховного тайного совета для Коллегии иностранных дел на " .... дачу присланному ис Персии армянскому юз паше Багы .... ". [8]
Эти обстоятельства, а так же то, что на сегодня не известено ни одной подлинной серебряной портретной  коронационной медали 1728 г, могут являться показателем того, что к коронации Петра Второго вообще не предусматривался выпуск серебряных портретных медалей.
Но в упомянутой работе "Глава пятая Коронация" есть вскользь сообщение о серебряных коронационных медалях 1728 г. достоинством аж до 4-ёх рублей. [9]
В целом, в работе "Глава пятая Коронация" приводятся объективные данные взятые из архивных источников (эти источники в виде Указов так же встречаются и у других авторов). И только сведения о подлинных серебряных портретных медалях  не подкрепляются ни какими архивными источниками. По всей видимости сообщение о "них" в литературе появилось по причине, что известные коронационные портретные серебряные медали 1728 г. диаметром более 60 мм. и весом около 100 грамм с подписью "SCHVLTZ. F.", будучи новодельными ошибочно воспринимались в XIX в. и продолжают воспринимаются как оригинальные.
На самом же деле, как показывают данные из архивных источников (илл.3), то изготовлять коронационные серебряные медали 1728 г. весом около 100 гр. - было явлением алогичным. И вот почему!
Как уже отмечалось золотые коронационные медали в архивных документах назывались большие и малые. Оттуда же (илл. 3 и 3А) следует, что все золотые медали (шести разных весовых норм) чеканились в эквиваленте золотого червонца, в линейке которой малая золотая медаль весила как червонец 3,4 гр., что в принципе не исключало использование их при товаро-денежных расчётах.
Теперь, если даже представить серебряную медаль достоинством в три рубля то получится, что её внутреннее достоинство больше чем у золотой "червонной медали", так как на тот момент стоимость червонеца была ниже чем 3 рубля.
А как известно из документов, золотые медали раздавались персонам более высокого ранга чем те, которым раздавались серебряные медали. Так что не могли в нарушение субординации и дворцового этикета раздавать медали с более высоким внутренним содержанием людям более низого ранга, и наоборот.
По всей видимости, все известные портретные коронационные медали 1728 г. исполненные в монетном металле, не зависимо от их диаметра и веса - являются новодельными медалями двух категорий, о которых будет упомянуто ниже.
А наличие на крупногабаритной медали подписи "SCHVLTZ. F.", говорит не только о её новодельности - но и о том что они относятся к КПМД (Коммерческим Подделкам Монетного Двора) середины XIX столетия. (свидетельства приведены ниже).
К сожалению, на сегодня, не известно ни одной оригинальной коронационной медали 1728 года с подписью медальера "SCHVLTZ. F.",  хоть он и фигурирует в Указах как главный исполнитель штемпелей к медалям на коронования Петра Второго. По некоторым данным на некоторых подлинных золотых коронационных медалях 1728 года возможна подпись Шульца исполненная на штемпеле не путьём набивания литерными пуансонами как на КПМД, а методом вырезания штихельным инструментом в виде букв A.S.F. или S.F. как на аналогичной медали Анны Иоановны.
В многочисленной литературе довольно часто можно встретить изображения новодельных медалей на коронацию Петра Второго, имеющих не только разные весовые и габаритные характеристики, но и отчеканеные в разных металлах.  Из всех приведёных там иллюстраций особое внимание обратим на соразмерные медали со знаком ОК исполненные в бронзе (илл. 4.) и в белом сплаве (илл. 5.) имеющие один общий штемпель аверса и диаметр которых составляет 42 мм. как и у экземпляра на (илл.1). При всей схожести на первый взгляд, но оформление новодельных медалей (илл. 4 и 5) отличается от оформления медали оттиснутого подлинными штемпелями (илл.1) - так как они отчеканены разными штемпельными парами. Это хорошо видно по разному расстоянию между завитком локона и верхней частью воротника (илл. 6.). Если сравнить внимательно, то видно что на медали (илл.1) голова императора больше чем на похожих медалях (илл.4 и 5.). И очень важно здесь то, что на медали изготовленой подлинными штемпелями (илл.1) круговая легенда исполнена архаичным шрифтом и полностью идентична рублёвикам Петра Второго. А на новодельных медалях (илл. 4 и 5) шрифт хоть и похож на архаичный шрифт медали (илл.1) - но является иным; более аккуратным, современным и с иной стилистикой исполнения. То есть, буквы круговой легенды на штемпельный материал (илл. 4 и 5) набивались литерными пуансонами, тогда как во время правления императора Петра Второго шрифт наносился другим (более архаичным методом) включая штихельный и иной инструмент.
Но при этом многие детали в драпировке одежды на сравниваемых медалях (илл.1) и (илл.4 и 5.) совпадают с удивительной точностью. Так же с удивительной точностью совпадают расположение букв к деталям портрета. Это можно хорошо проследить в начале и конце круговой легенды и в верхней части штемпеля.
Этот факт наводит на мысль, что штемпели к медалям (илл. 4 и 5) готовились позже чем указанная на них дата. И при их изготовлении образцом-подражанием являлась подлинная коронационная золотая медаль штемпельной разновидности как медаль (илл. 1).
Учитывая то, что разновидность литерного шрифта на медалях (илл. 4 и 5) не встречается на продукции монетного Двора того времени, можно с большой долей уверенности говорить о том, что данные экземпляры являются продуктом КПМД изготовленные на СПб по частному заказу в XIX в.
О подобном же случае сообщал Юлий Иверсен в 1872 году. [10] Цитата: "С этих грудных изображений сделаны были, по предложению директора банка Рейхеля, в начале сороковых годов этого столетия, новые копии, из которых на одной обозначены так же буквы О К, без всякого указания на то, что это копия с копии." Конец цитаты".
В данном случае хоть и сказано про медали Петра Великого, но эта цитата Иверсена полностью подтвеждает, что Рейхель имел непостедственное отношение к фабрикации медалей. И при этом, на монетном Дворе пошли даже на нарушение всех морально-этических норм. А именно, при переносе с первоисточника на позднейщую копию знака давно ушедщего мастера О К не был поставлен дополнительно знак копииста. Такая занова изготовленная медаль в середине XIX в. являляется всего лишь имитацией аутентичной медали 1728 года и должна рассматриваться как КПМД. И было бы наивно думать, что по предложению Рейхеля была сфабрикована только одна медаль с подписью О К и не могли быть сфабрикованы другие медали (к примеру) с подписью Шульцa.
И подтверждение этому есть в книге В.П.Смирнова [11], где в предисловии есть сообщение, что в 1858 и 1868 г.г. Управлением С.П.б. были изданы каталоги (краткие перечни) штемпелей находивщихся в то время в медальной части. И под номером № 215/б идёт описание штемпельной пары, где на лицевой стороне в обрезе плеча есть подпись SCHVLTZ. F. Оборотная сторона подобна обор. стор. №215/а. Надпись по окружности: wтъ тебя. стwбwю. и къславе твwей. КОРОН. ВМОСК. 25 февраля 1728. Диаметр 63,5 мм.
Вряд ли можно полагать, что подлинная штемпельная пара изготовленная в 1728 году могла сохраниться на монетном Дворе до 1868 года.
А раз так, то этот экзерсис полностью подтверждает происхождение данной штемпельной пары как КПМД  XIX в. с использованием поддельной подписи давно ушедщего мастера А. Шульца.
Далее. С обнаружением медали оттиснутой подлинными штемпелями (илл. 1.) все известные портретные коронационные медали Петра Второго (с подписями и без таковых) можно разделить на три основные категории.
1. В первую категорию входят аутентичные золотые портретные коронационные медали с датой 1728, изготовленые ко дню коронования Петра Второго (в том числе золотой экземпляр с датой 17 - 27 по сторонам хвоста гербового орла (илл. 8 )) [12] . А также те немногочисленные золотые медали которые должны были быть изготовлены в дополнение по Указу № 5260 Верховного Тайного Совета от 10 апреля 1728 года "О выбитiе золотыхъ медалей въ памятъ Коронацiи Петра Второго" (илл. 3А). Данная категория предназначалась для раздачи в 1728 году по случаю коронования Петра Второго. На сегодня автору не известено ни одного золотого оригинального портретного экземпляра с датой 1728 г.
2. Во-вторую категорию входят новодельные медали, которые были изготовлены во времена правления Елизаветы Петровны, Петра III (в Указе от 17 января 1762 г. даже педусматривалась перечеканка монет новыми штемпелями с портретами прежних монархов.) и Екатерины Второй, на монетных дворах с историко-политической целью увековечивания памяти ушедщих российских монархов. Эта категория коронационных медалей спецально готовилась большего диаметра 60-65 мм. (как настольные медали) для лучшей рекламно-просвятительской работы. Такие новодельные медали могут нести на себе знаки таких медальеров как Гасс, Егер, ОК (Осип Калашников) и т.д.
3. В третью категорию входят КПМД (Коммерческими Подделками Монетного Двора), которые были изготовлены на СПб со-второй четверти и до середины XIX столетия (в разных металлах от 42 мм. до 65 мм.) с чисто коммерческой целью и по частным заказам. На некоторые из них наносились поддельные подписи давно ушедщих медальеров; к примеру О К (в данном случае Отфрид Кениг) и Шульца. Монетный Двор принимал заказы на такие подделки для получения дополнительной финансовой выгоды. Пример КПМД диаметром 63,5 мм. с поддельной подписью "SCHVLTZ. F." можно увидеть в музее Московского Кремля (илл.7), которая позицируется как подлинная .(Аналогичная штемпельная пара описана в упомянутой выше книге В.П.Смирнова под №215/б.)
Здесь нужно помнить, что медали (илл.4, 5 и 7) хоть и являются примером медальерного искусства монетного Двора середины XIX века, но по сути и содержанию своей не имеют отношения к времени коронации Петра Второго. Эти КПМД, а так же новоделы XVIII в. не могут сравниться по своей исторической и нумизматической значимости с подлинной медалью (илл.1) штемпели к которой готовил медальер О К в 1728 году.
Не исключено, что КПМД  могли, так же, быть изготовлены по частному заказу влиятельных персон, таких как; купец С. А. Еремеев, статские советники Лавров и А.Чичерин, нумизмат Юстин Сабатье и т.д. Которые, как свидетельстуют архивные документы [13] были частыми клиентами на СПб по заказу новодельных монет и медалей (в том числе и экзотических) для пополнения своих коллекций и для выгодной продажи.
Интересным является принципиальное и критическое высказывание начальника СПб. А.Р. Армстронга в декабре 1846г. о вреде изготовления новодельных монет вообще.[14]
Цитата: "...приготовлять подобные монеты для посторонних мест и особенно для частных лиц, которые могут выдавать их и пускать в продажу под названием оригинальных древних монет, я считаю весьма вредным для науки. При небольшом числе сохранившихся в собраниях настоящих древних монет, наполнение сих собраний монетами древнего штемпеля, но приготовленными ныне из металлов не соответствующих им пробою, каковые в последние годы постоянно почти выделываются на здешнем Монетном дворе и притом в весьма значительном количестве, может в последствии времени привести нумизматиков в большое затруднение относительно пробы и веса древних монет и даже поселить в них ложные понятия об этом предмете. Таким образом, вместо той пользы, какую по-видимому, можно бы ожидать от увеличения в нумизматических собраниях древних монет, нынешняя фабрикация их послужит прямо к вреду науки".   "... я не полагаю, чтобы Монетный двор, ... место, где уничтожаются все найденные в государстве фальшивые монеты, мог приготовлять таковые древние монеты, которые в существе своем тоже должны быть причислены к фальшивым", тем более, что "у всех образованных народов подделка древней монеты считается непозволительною и бесчестною". Конец цитаты.  
По вопросу принадлежности подписи ОК будет кстати привести цитату из работы Семенова В.Е. [15], откуда следует два разных мнения от двух авторитетных учённых и нумизматов.
... "Христиан Христианович Гиль относил штемпели с ОК или КО к работам Отфрида Кёнига. Основой для такой атрибуции стал "Словарь медальеров и других лиц", выпущенный известным исследователем медалей Юлием Иверсеном в 1871 году. В нем указано: "Кениг, Отфрид. Прибыл в Россию в 1717 году в качестве медальера. Дальнейших сведений о нем я не имею." и высказано предположение, что оба знака принадлежат этому медальеру.
Сотрудник Государственного Эрмитажа Евгения Семеновна Щукина в своей кандидатской диссертации доказывает принадлежность этих знаков русскому мастеру, причем одному и тому же; в докторской "со значительной долей уверенности" предполагает его фамилию - Осип Калашников; а в работе 2002 года "Монограммы и подписи на русских медалях XVIII - начала XX веков" уже безусловно приписывает последнему оба знака".
Что касается подписи гравёра ОК на данной медали (илл.1), то скорее всего, эта подпись принадлежит Отфриду Кёнигу нежели Осипу Калашникову, так как Осип Калашников с 1727 года находился под арестом .
В продолжение данной темы можно рассмотреть ещё несколько примеров КПМД (илл. 9 - 15), изготовленные заново вырезанными штемпелями на СПб в середине XIX столетия.
9. Знак медальера I.G.I. в обрезе рукава, диаметр  65 мм., свинцово-цинковый сплав.
10. Без знака медальера, диаметр  42 мм., серебро.
11. Знак медальера ОК под бюстом,  диаметр 65 мм, в источнике написано что золото, но скорее всего позолоченная бронза
12. Знак медальера A.S.F. под бюстом, диаметр 42 мм., вес 40гр. золото. (гипсовый слепок).  
13. Знак медальера A.S.F. под бюстом, диаметр 42 мм., золото. (гипсовый слепок).  
14. Знак медальера SCHVLTZ. F. в обрезе рукава, диаметр 65 мм., золото.(гипсовый слепок).
15. Знак медальера ОК под бюстом, диаметр 65 мм., серебро.
Сразу отметим, что три медали (илл. 7, 9 и 10) значились в перечне штемпелей медальной части на СПб в 1858 - 1868г.г. [16] Но это конечно-же не означает, что только эти три пары новодельных штемпелей (без указания на них дополнительного знака копииста) были изготовлеры на СПб как КПМД в середине XIX в.
Но благодаря этим трём КПМД можно проследить линейку и других аналогичных медалей, которые ошибочно воспринимаются как аутентичные экземпляры.
И так, если сравнить между собой бронзовую медаль (илл. 4) и серебряную (илл. 10), то видно что реверсные стороны отчеканены одним и тем-же штемпелем. Этот факт указывает на то, что медаль (илл. 10) является современником медали (илл.4)  и тоже относится к группе КПМД .
Далее, медаль (илл. 11)  имеет в нижней части следы от "двойного удара" такие-же как у медали (илл. 4)  (это хорошо видно вокруг знака медальера ОК). Это говорит о том, что оба медаля чеканились на одном и том-же станке. И при этом тот печатный станок имел неисправность в механизме крепления штемпеля или иного узла, что и приводило к эффекту "двойного удара" а нижней части медали. Отсюда следует, что медаль (илл. 11) тоже является КПМД середины XIX в.
А теперь рассмотрим следующие три экземпляра (илл. 12, 13 и 14),  из которых первая медаль из Henry Seligmann 1931г., а две последние медали из собрания Великого князя Георгия Михайловича.
Интересно, что по иллюстрациям у медалей (илл. 11) диаметр которой 65 мм, и у медали (илл. 13) диаметр которой 42 мм - один и тот-же штемпель реверса. При этом чётко видно что гипсовый слепок реверса 13 был снят именно с этого реверса 11 (об этом свидетельствуют одинаковые следы от ударов на обеих реверсах.). Это прямой показатель того, что при составлении таблицы у ВКГМ произошла ошибка по невнимательности, т.е. по ошибке фото аверса 42 мм. сочленили с фото реверса 65 мм. К сожалению из-за допушенной ошибки эта фантазийная медаль к какой либо категории относиться не может (хотя до сегоднящнего дня по картинкам эта "медаль" воспринималась как какая-та разновидность).
Из (илл. 12) Henry Seligmann 1931г. видно с каким реверсом на самом деле чеканился аверс медали на иллюстрации 13.
Что касается медали (илл. 14) то с учётом её фактуры которая хорошо прослеживается на экземплярах из серебра и меди (при том что в таких металлах подлинники не чеканились) можно уверенно отнести её к КПМД.
При сравнении следующей медали (илл. 15) видно, что реверсная сторона её полностью идентична реверсной стороне медали (илл. 9) где на аверсной стороне в обрезе рукава знак медальера I.G.I. На этом реверсном штемпеле имеется так же знак гравёра Е.М. Исходя из того, что штемпельная пара медали (илл. 9) была в наличие на СПб в 1868 году, то и медаль (илл. 15) можно отнести с большой долей вероятности так же к КПМД середины XIX в. Но здесь нужно помнить, что КПМД середины XIX в. копировались не столько с оригинальных медалей сколько с новодельных экземпляров XVIII в. и как правило " ...... без всякого указания на то, что это копия с копии." [17]
Литература:
1. Юлий Иверсен.  "Медали на деяния Императора Петра Великого". СПб. 1872г. стр. ХV.
2. Сайт e-reading.club.  "Глава пятая Коронация".
3. Там - же.
4. М.Г. Деммени. "Сборник указов по монетному делу в России." СПб. 1887г. стр. 121.
5. Я.Я. Рейхель. "Die Reicheische Munzsammlung in St.- Petersburg" СПб. 1850 г. №1650.
6. В. Бланкен Гаген, Василей Неронов, J.M. Michaelis. Кн. 143. Л. 120-120 об.
7. Труды Государственного ордена Ленина Исторического Музея. Выпуск 53. М.1980г. стр.170.
8. Ю.П. Петрунин. "Известный и неизвестный рубль Петра II".  М. 2007 г.
9. Сайт e-reading.club.  "Глава пятая Коронация".
10. Юлий Иверсен.  "Медали на деяния Императора Петра Великого". СПб. 1872г. стр. ХVI.
11. В.П. Смирнов. "Описание русских медалей".  СПб. 1908 г. стр. 105.
12. Археографическая Комиссия. "Собрание русских медалей". СПб. 1840. стр. 39.
13. В.В. Бартошевич. "О судьбе монетных штемпелей Санкт - Петербургского монетного двора".
14. Там-же.
15. В.Е. Семенов. "Монетное дело. Резчики монетного двора 1718 – 1720 гг.".  2010 г.
16. См. 11.  стр. 105 и 106.
17. См. 10.                                      
Казбек Темираев.