Серия афер с подделкой русской классической живописи заставила власти заняться наведением порядка на рынке антиквариата. О том, как создаются и распознаются подделки и можно ли эффективно бороться с фальсификаторами, размышляет научный сотрудник Третьяковской галереи, ведущий эксперт по русской живописи Владимир Петров .

- Владимир Александрович, насколько, на ваш взгляд, серьезна проблема "художественного вымысла" на нашем антикварном рынке?

- Лично я выявил пока около 150 псевдорусских картин, о которых точно известно, где, когда и по какой цене был куплен западный исходник. Плюс к ним распознано еще около 200 фальшивых "русифицированных" произведений, но неизвестно пока, где они были приобретены до переделки и какой художник их писал. В целом же их, судя по всему, гораздо больше.

- Девятый вал фальшивок?

- Да, причем порой весьма сложно распознаваемых.

- Вы так говорите, потому что сами не раз ошибались, атрибутируя картины?

- В этом нет ничего зазорного. Во-первых, это крайне малый процент от сделанного в целом. Во-вторых, я не специально вводил людей в заблуждение. Это были профессиональные ошибки в случаях не только сложных, но и во многом новых и неожиданных. Я имею в виду приписывание очень похожих по стилю иностранных работ кисти известных русских живописцев. Так было в двадцати четырех случаях, причем нашел и дезавуировал эти ошибки я сам. Некоторые неверные заключения были сделаны мной после экспертиз маститых технологов, стопроцентно подтверждавших подлинность работ. Очень неприятно об этом говорить. Я больше тридцати лет занимаюсь изучением русского искусства. Около двух десятилетий я с помощью микроскопа изучал сотни картин в музейных запасниках и выработал многоуровневую систему распознавания почерка того или иного живописца. У меня есть база данных на тысячи русских художников и сотни тысяч их произведений. Но еще неприятнее, что я каюсь в гордом одиночестве. Почему-то другие специалисты, о многочисленных ошибках которых хорошо известно, в своих промахах не признаются... Вместо открытых дискуссий люди распространяют разнообразные сплетни вокруг моего имени.

- Так придет ли время для обнародования всего списка проданных у нас фальшивок? Некоторые специалисты утверждают, что продавцы заработали на этом не одну сотню миллионов долларов.

- Это дело взрывоопасное. Никто не может предсказать реакцию владельца, когда он выяснит, что до того, как подрисовали пару русских березок или бабу с корзинкой и очень умело подделали подпись русского художника, картина стоила не полмиллиона долларов, а две-три тысячи. Видимо, поэтому никто из минкультовского или третьяковского начальства не пытается в полном объеме познакомиться с имеющимися у меня материалами по подделкам. Кроме того, некоторые обманутые дилеры стараются "малой кровью" исправить ситуацию, в том числе незаметно заменить фальшивки, подаренные высокопоставленным лицам, на подлинники.

- "Взрывоопасно" все это до такой степени, что вы пришли на нашу встречу с личной охраной?

- Ну, охрану я не сам нанимал. Это было сделано по рекомендации компетентных органов людьми, заинтересованными в чистоте художественного рынка. Сейчас это делается, я надеюсь, скорее для страховки, а вот в период, когда я только начал плотную работу по выявлению фальшивок, опасность была весьма реальной.

- Какое у вас сложилось заочное мнение о непосредственных исполнителях фальшивок?

- О, некоторые из авторов подделок - подлинные профессионалы в своем деле, даже эстеты. Они прекрасно знают историю русского и зарубежного искусства и в какой-то степени опередили официальное искусствознание. Особенно в плане изучения связей и аналогий. Они знают до тонкостей манеру письма не только крупнейших, но и второстепенных и третьестепенных мастеров. На фоне авторов высококачественных фальшивок некоторые наши маститые эксперты из музеев, честно говоря, выглядят откровенными дилетантами. Какие пафосные и бессмысленные "поэмы" пишут подчас наши специалисты в положительных заключениях на поддельные работы. Чуть ли не "чуден Днепр при тихой погоде", а это Рейн и немецкие беленые домики на его берегах. Или: "Красноречиво изображение фигурок ребятишек, гусей. Они вносят очень симпатичные жанровые элементы, согретые естественным живым человеческим теплом". А эти элементы на старое полотно наносил пару лет назад известный пока только в криминальных кругах художник. Иногда доходит до того, что одну и ту же картину по нескольку раз под различными именами приносят на экспертизу. Так, картина художника Будковского, не подтвержденная мной в качестве работы Семирадского, в конце концов была продана на аукционе "Сотби" уже с подписью Котарбинского. Забракованная мною подделка под Неврева спустя пару месяцев предстала как создание Павла Риццони. Причем в положительном заключении одного из наших крупнейших музеев она рекомендовалась для приобретения в госфонд. А на самом деле это работа немецкого художника Дюнкера, не так давно купленная в Дании на аукционе "Брюн-Расмуссен".

- А как же хваленая технологическая экспертиза, разве технику обманешь?

- Я же говорю, работали профессионалы высокого класса. Они прекрасно разбираются в методах экспертизы, учитывают и традиционные технологические критерии подлинности, и лакуны в наших представлениях о западной живописи, и даже психологию экспертов. Иным из них и в голову не приходит, что "подготовительный рисунок, видимый в инфракрасной области спектра" на картине некоего немецкого пейзажиста, может быть практически идентичен подобному же рисунку на картине Алексея Саврасова.

- Последние скандалы заставили экспертов щепетильнее относиться к своим заключениям?

- На этот счет нет никакой статистики, но вот вам последний и очень наглядный пример. На конференции в Третьяковской галерее прозвучал доклад сотрудника этого музея о вновь открытом произведении - "Вид острова Капри" Васнецова. Так вот, никакой это не Васнецов, а картина немецкого художника Леу, купленная на немецком же аукционе Arnold по цене 1200 евро. Я, конечно, надеюсь, что этот случай - один из последних в пиршестве дилетантизма и что он заставит быть бдительнее всех, кто имеет отношение к рынку произведений живописи.

- Эксперты говорят, что никто не застрахован от ошибок, но в то же время часто речь идет о заведомо ложной атрибуции картин. Вам приходилось сталкиваться с такими случаями?

- Бывало. Мне вполне откровенно предлагали подмахнуть заключение на картину "Айвазовского" или "Шишкина" с уверениями, что больше ее никто в России не увидит и подлинность проверять не станет, что-де вывозится подделка в подарок за границу. Но я на такие трюки никогда не соглашался. В то же время на целый ряд достаточно грубых подделок имеются подтверждения музейных специалистов, в искренность заблуждений которых трудно, порой просто невозможно поверить.

- В России долго ждали решения об отмене ввозных пошлин на искусство. Помнится, чиновники от культуры этим очень гордились. Мол, "налетай, торопись, покупай живопись!". Это нововведение сказалось на рынке подделок?

- Конечно. Решение в общем-то правильное, но оно должно было сопровождаться комплексом мер, предохраняющих от возможных криминальных последствий притока произведений искусства. Этого сделано не было. Не последовало никаких оргвыводов и в 2004 году, после попытки продажи на "Сотби" работы голландского художника Кукукка под видом картины Шишкина. Тем самым международным махинаторам от искусства был дан зеленый свет, и фальшивки потекли к нам бурным потоком.

- В 2005 году экспертное сообщество поставило перед правительством вопрос о предоставлении специалистам базы данных на произведения искусства, пересекающие границу России. Как государство отнеслось к этой идее?

- Ни о каких реальных шагах мне неизвестно.

- И все же после раскрытия самого механизма подделок стало ясно, что дальше вольготно торговать полотнами сомнительного происхождения уже невозможно. По крайней мере покупатели стали разборчивее.

- В общем, да. Спрос на подобное творчество в последнее время пошел на убыль. Люди дуют на воду. Помните, был антикварный салон в Жуковке? Нынче его уже нет. И это один из признаков изменения ситуации в лучшую сторону. И кое-кого из фигурантов истории с массовой подделкой русского искусства уже нет в России.

- Что, и Рублевка завешана фальшивыми "Шишкиными" и "Васнецовыми"?

- Конечно. И не только она.

- Музеям с начала этого года запрещено выдавать коммерческие экспертные заключения. Поможет ли эта мера снять проблему подделок?

- С этим решением я, безусловно, согласен. Я противник музейной коммерческой экспертизы и еще в начале 1990-х годов предупреждал руководство Третьяковской галереи и Министерство культуры о необходимости дистанцировать музейную экспертизу от рынка. Музеи, их внутренняя атмосфера и бренд должны быть ограждены от "тлетворного влияния" рынка (выражение художника Куинджи), от сращивания с антикварной мафией. События последних лет - я имею в виду "дело Преображенских" и другие менее известные скандалы - показали очевидное несоответствие состояния музейной деятельности новому уровню и приемам фальсификации. Так что экспертному делу нужна большая чистка.

- И что предстоит "зачистить" в первую очередь?

- Прежде всего речь идет о внятных критериях профессионализма экспертов. Необходимо вводить ответственность и отдельных экспертов, и представляемых ими организаций за некомпетентные решения и тем более сознательную фальсификацию.

- Вы имеете в виду заимствование опыта Запада по страхованию рисков, который у нас уже практикуется на рынке ювелирных изделий?

- Да, в том числе. В целом же нам нужен тщательно проработанный закон об экспертизе. Очень важным, хотя и сложным представляется создание апелляционно-арбитражного, некоммерческого органа, который мог бы стать высшей инстанцией в решении спорных вопросов и висеть как дамоклов меч над любым экспертом. Кроме того, необходимо очистить существующие в музеях эталонные базы от накопившихся "инородных" материалов - в частности, от рентгенограмм и фотографий картин-фальшивок.

- Много среди ваших коллег тех, кто готов подвесить над собой дамоклов меч?

- К сожалению, музейная среда в основном не готова к конструктивному разговору на эту тему. Для многих сегодняшнее положение вещей попросту выгодно, и поэтому я не жду здесь быстрых изменений. Поймите, дело ведь не только в некомпетентности или заблуждении экспертов, которые прячутся от решения проблем, но и в том, что наша среда оказалась зараженной духом наживы. Ведь причиной всему в значительной степени является утрата уважения к духовному смыслу искусства, который часто не интересен ни делающим деньги дилерам, ни уродующим произведения искусства художникам-поддельщикам, ни многим покупателям, рассматривающим картины прежде всего как выгодное вложение денег.