Случайно налетел в сети на статейку.Как то заинтересовало...Концовка смешная.
Был у меня как-то непростой период в жизни, пила антидепрессанты. Однажды вечером обнаружила, что флакон пустой. Хочешь-не хочешь – а надо бежать за таблетками. Выскочила на улицу, благо круглосуточная аптека недалеко от дома.
На дворе практически ночь, зима, холодно, бр-р-р. Вдруг вижу – сидит на скамейке возле аптеки старушка и плачет. Подсаживаюсь: «Что случилось?». «Не могу, отвечает, дорогу домой найти. Дом не помню». Блин, думаю, мне-то плохо, а ей еще хуже. Не оставлять же бедную на улице в такой мороз. «Пойдемте, провожу». Она долго отказывалась, потом подняла свою палочку, и мы поковыляли. В общем, ходили мы с ней дворами часа два. «Это не мой дом...», «и это не мой», «не помню, где мой...». Сделав круг, вышли обратно к той же самой аптеке. Уже перевалило за полночь, от холода ног не чую, а что делать, не знаю. «Брось меня, дочка! — плачет старушка, — все равно помирать!». Я уже сама в отчаянии. И тут смотрю – патрульная машина едет.
Я быстро усаживаю старушку на скамейку, а сама кидаюсь поперек дороги, полицейскому УАЗику наперерез. Машу руками, прыгаю, кричу. Машина тормозит. «Помогите!». Двум настороженным полицейским рассказываю про заблудившуюся старушку, машу рукой в ту сторону, где оставила ее. «Ладно, поедем посмотрим». Машина разворачивается, выруливает к аптеке, выходим, а старушки нигде нет! Полицейские смотрят на меня не очень доброжелательно. Я и сама ничего не могу понять. «Да, как же так! – говорю, — вот, она здесь на скамейке сидела, буквально пару минут назад! Надо искать, заблудится, замерзнет!». Уже кинулась искать, и тут слышу суровый голос сержанта: «На какой-такой скамейке?». Поворачиваюсь, осматриваю все кругом... И точно – никаких скамеек, никаких старушек. Совершенно пустая улица...
Вижу, полицейские посматривают на меня с подозрением. «Девушка, у вас все нормально? Может, вам самой помощь нужна?». У меня аж сердце в пятки ушло. «Вот они, депрессанты, — думаю, — допилась! Уже галлюцинации начались! Все, сейчас в психушку увезут». Стою с открытым ртом, видок соответствующий. А полицейские ненавязчиво так под руки меня, и норовят в машину запихнуть. «Нет, — кричу, — со мной все в порядке!».
Аккуратно вырываюсь и бегом – в аптеку. Заскочила внутрь, вся дрожу. Постояла немного, подождала, погони вроде бы нет. Аптекарши смотрят на меня с испугом и спрашивают то же самое: «Девушка, у вас нормально? Может, вам помощь нужна?». Мотаю головой и соображаю, что нужно выглядеть поспокойнее, отдышаться, иначе проблем не миновать. «А вы присядьте», — говорит аптекарша. Я поворачиваю голову и вижу – прямо внутри салона стоит эта злополучная пластмассовая скамейка. Оказалось, они ее по ночам внутрь заносят, чтобы не украли. «А как же старушка?» — спрашиваю я. «Да, это местная старушка, всегда здесь допоздна бродит. Очень любит ночью погулять. Она бодрая, а палочку с собой просто так, для вида носит. Наверное, уже домой ушла».
Отогрелась я в аптеке, посмеялась над собой. Но антидепрессанты больше покупать не стала. На всякий случай.
Был у меня как-то непростой период в жизни, пила антидепрессанты. Однажды вечером обнаружила, что флакон пустой. Хочешь-не хочешь – а надо бежать за таблетками. Выскочила на улицу, благо круглосуточная аптека недалеко от дома.
На дворе практически ночь, зима, холодно, бр-р-р. Вдруг вижу – сидит на скамейке возле аптеки старушка и плачет. Подсаживаюсь: «Что случилось?». «Не могу, отвечает, дорогу домой найти. Дом не помню». Блин, думаю, мне-то плохо, а ей еще хуже. Не оставлять же бедную на улице в такой мороз. «Пойдемте, провожу». Она долго отказывалась, потом подняла свою палочку, и мы поковыляли. В общем, ходили мы с ней дворами часа два. «Это не мой дом...», «и это не мой», «не помню, где мой...». Сделав круг, вышли обратно к той же самой аптеке. Уже перевалило за полночь, от холода ног не чую, а что делать, не знаю. «Брось меня, дочка! — плачет старушка, — все равно помирать!». Я уже сама в отчаянии. И тут смотрю – патрульная машина едет.
Я быстро усаживаю старушку на скамейку, а сама кидаюсь поперек дороги, полицейскому УАЗику наперерез. Машу руками, прыгаю, кричу. Машина тормозит. «Помогите!». Двум настороженным полицейским рассказываю про заблудившуюся старушку, машу рукой в ту сторону, где оставила ее. «Ладно, поедем посмотрим». Машина разворачивается, выруливает к аптеке, выходим, а старушки нигде нет! Полицейские смотрят на меня не очень доброжелательно. Я и сама ничего не могу понять. «Да, как же так! – говорю, — вот, она здесь на скамейке сидела, буквально пару минут назад! Надо искать, заблудится, замерзнет!». Уже кинулась искать, и тут слышу суровый голос сержанта: «На какой-такой скамейке?». Поворачиваюсь, осматриваю все кругом... И точно – никаких скамеек, никаких старушек. Совершенно пустая улица...
Вижу, полицейские посматривают на меня с подозрением. «Девушка, у вас все нормально? Может, вам самой помощь нужна?». У меня аж сердце в пятки ушло. «Вот они, депрессанты, — думаю, — допилась! Уже галлюцинации начались! Все, сейчас в психушку увезут». Стою с открытым ртом, видок соответствующий. А полицейские ненавязчиво так под руки меня, и норовят в машину запихнуть. «Нет, — кричу, — со мной все в порядке!».
Аккуратно вырываюсь и бегом – в аптеку. Заскочила внутрь, вся дрожу. Постояла немного, подождала, погони вроде бы нет. Аптекарши смотрят на меня с испугом и спрашивают то же самое: «Девушка, у вас нормально? Может, вам помощь нужна?». Мотаю головой и соображаю, что нужно выглядеть поспокойнее, отдышаться, иначе проблем не миновать. «А вы присядьте», — говорит аптекарша. Я поворачиваю голову и вижу – прямо внутри салона стоит эта злополучная пластмассовая скамейка. Оказалось, они ее по ночам внутрь заносят, чтобы не украли. «А как же старушка?» — спрашиваю я. «Да, это местная старушка, всегда здесь допоздна бродит. Очень любит ночью погулять. Она бодрая, а палочку с собой просто так, для вида носит. Наверное, уже домой ушла».
Отогрелась я в аптеке, посмеялась над собой. Но антидепрессанты больше покупать не стала. На всякий случай.
