[B]840[/B], Я видимо, совсем наверное, никак не могу прокомментировать действия товарища Вашего. Я не собираю такие монеты, тем более девятьнашку, тем более мелочь, они мне не интересны. Вот если бы он - товарищ Ваш, взял рядовой петровский дукат, по цене "вензельного антоныча" - это было бы интересно, мы бы с Вами это живо обсудили! И я, быть может привел бы свои аргументы в пользу его неадекватной ставки, а ваш случай... ну мож нужна она ему очень... и хоть 100, хоть 1000 франков, для русской монеты вообще и для Синконы в частности - это не о чём..
Идеальное место для проживания, Вопрос о существовании такого.
[QUOTE]exkursant пишет: Это не Китай...[/QUOTE] Я понял, а вернулся по какой причине? Из за супруги, которую не выпускали из СССР? Или он вернулся вместе с ней из иммиграции?
Идеальное место для проживания, Вопрос о существовании такого.
[QUOTE]exkursant пишет: Иван Дмитрич, поверив в красную пропаганду вернулся на Родину...[/QUOTE] Интересная судьба, однако.. Непонятно, а под каким предлогом он вернулся? Его пригласили? Кем он был?
Идеальное место для проживания, Вопрос о существовании такого.
[QUOTE]exkursant пишет: отказали в пенсии[/QUOTE] В Китае, насколько мне известно, пенсии положены только госслужащим, но какое дело нам до Китая? [QUOTE]840 пишет: меня сегодня представляли животным,с которыми мне придется спариваться,на новый год!!!Надеюсь,я не умру!!![/QUOTE] Эээ, с Вами всё в порядке? Или я Ваше сообщение неверно понял? :crazy:
[QUOTE]Dar пишет: насколько могут быть дороже монеты с хорошим провенансом[/QUOTE] Могу сказать, даже смело заявить - на космос дороже.... тем-более такие и в таком качестве. А проходы и описания монет на аукционе Маркова, по некоторым причинам, не стоит принимать близко к сердцу.
Идеальное место для проживания, Вопрос о существовании такого.
[QUOTE]exkursant пишет: не байка[/QUOTE] Вот на счет баек и акклиматизации, читал что в Бразилии, за советский период, 4 наших посла умерли.. :o Да и Лавров, в интервью рассказывал, как долгое время дурно себя чувствовал, ещё будучи стажером-атташе в Шри-Ланке.
Идеальное место для проживания, Вопрос о существовании такого.
[QUOTE]Водяной66 пишет: Везде где не Россия.[/QUOTE] Боливия - Зимбабве - Бангладеш - не Россия, куда поедем? [QUOTE]exkursant пишет: там же Северной Медведицы на небе нет!! с ума сойти!![/QUOTE] А ещё вода в дырку против часовой стрелки закручивается :?: Не знаю байка али нет :bomb:
Пробный рубль Александра III 1886 (гравер Штейнман), Обсудим
[QUOTE]alekso пишет: значит скоро на аукционе появится. Часть 3 или 4[/QUOTE] Синкона-3, В октябре 2014г - об этом, по большому секрету, сообщил мне куда-то испарившийся, Сorrespondent-Russia.. :) А за сколько пройдёт, мне и подумать страшно, ибо от результатов Синкона-2 ещё не отошел - изучал их с валидолом под языком.. :)
Спасибо всем участникам темы, было интересно, быть может тема эта ещё и дальше разовьётся. Позже добавлю интересную статью Зандера, именно о пробниках Александра-3.
[B]wwww1111[/B], [B]exkursant[/B], Спасибо, просветили. :!: Давно хотел создать тему, но не мог додуматься, как обозначить - обрисовать это явление.. :fool:
Идеальное место для проживания, Вопрос о существовании такого.
[QUOTE]Гриша пишет: 365 дней в году одинаковая температура[/QUOTE]ПМСМ - не представляю, как жить там, где нет чёткой смены времён года.. мой климатический идеал - континентальный Красноярск. [QUOTE]Гриша пишет: отсутствие преступности[/QUOTE] Где? В Мексике? :fool:
"Траурный" рубль с трилистником над головой!, Кто-нибудь видел?
[QUOTE]Тимофей пишет: кроме выноса кнопки вверху в шапку форума[/QUOTE] Ну вот в выносе кнопки и было дело (раньше я заходил в подписки с профиля) Теперь разобрался и нашел все подписки. :) А вот тему из "чайной" (кажется) про то - "как и где мы проводим отпуск" найти не могу.. Ещё одна потерянная тема - что-то вроде - сколько Корейко дал денег Бендеру в современном исчислении. Помогите найти эти темы!
Не против нововведений, все грамотно сделали. Несколько дней назад залогинелся, но только сейчас обнаружил, что у меня все подписки слетели, вот это дело паскудное, мне и половину тем теперь найти будет сложно.
У меня и фотик хороший и освещение по уму и фиксаж разный и всё по науке, а фотографии монет получались очень посредственные.. :pardon: не получается никак... Так что теперь, только специально обученный фотограф.
Добрый вечер уважаемые коллеги! :hi: Собственно вопрос в заглавие темы, а именно: - Как собирали русские монеты в 18м веке, как формировали свои собрания? (ведь до полноценных каталогов было ещё далеко) Ну и как и где пополняли свои коллекции (я не думаю что в Санкт-Петербурге времён Екатерины-2 были нумизматические салоны) По сути вопроса, на ум приходит один Лисенко, но информации о нём ноль... Вроде как, где-то читал, что якобы он, пытался клеймить свои монеты что бы после ухода Наполеона из Москвы, по этим меткам восстановить коллекцию.
Тема на форуме КМК не обсуждалась, помогите пожалуйста, поделитесь информацией и знаниями.
Прием ставок на стоимость унции золота 10 декабря 2013 года, победителю - приз!
[QUOTE]Синадино пишет: Другой провинциальный нумизмат — П.И.Тарасов в Екатеринбурге, наверно также из дворян. С ним П.В. обменивался дублетами. «Монеты из своей коллекции я не уступаю», писал Тарасов, «за исключением впрочем одной, которую я предоставил Е. И. В. Великому Князю Георгию Михайловичу210, но затем всё, что у меня есть в дублетах, я с удовольствием готов доставить своим хорошим знакомым, в числе которых позвольте иметь и Вас.»211 «Вы изволили спрашивать меня, от кого я узнал об Вас, — от покойного Степанова менялы, которому я доставлял кое-что и от него покупал.[/QUOTE]
Петр Тарасов, со своей коллекцией.
Из истории российского коллекционирования., Семейная хроника (Полежаевы-Зубовы)
* Окончание. Начало в журнале «Меценат и Мир» № 25-26-27-28.
В этой книге автор [Василий Павлович Зубов (1900—1963) — крупный русский учёный, философ, историк науки и искусства] прослеживает генеалогические корни Полежаевых-Зубовых, начиная с XVI века. Книга написана на основе чудом сохранившегося огромного семейного архива. Она состоит из 25 глав, каждая из которых раскрывает одну из сторон профессиональной и общественной деятельности рода, который дал России видных предпринимателей, учёных, музыкантов, благотворителей и замечательного коллекционера Павла Васильевича Зубова. Большая часть фотографий и документов публикуется впервые. Сохраняются орфография и пунктуация автора рукописи.
XXIV. РУССКИЕ НУМИЗМАТЫ*
В следующем году (1902) была куплена коллекция допетровских монет рязанского нумизмата А.И.Черепнина, старого знакомого П.В.
А.И.Черепнин был, как известно, не только собирателем, но и учёным — нумизматом. «Без преувеличения могу сказать, что никто из наших нумизматов теоретиков не имел в своих руках такого количества рязанских денег, какое у меня. И тем не менее, я стараюсь не упустить ни одного случая поближе познакомиться с рязанками.»145 Имея весовые данные о 280 монетах, Черепнин просил П.В. в свободное время взвесить рязанки своей коллекции. «Алексей Васильевич146 пишет мне, что Ваша коллекция растёт не по годам, а по дням.»147
Состоя членом Рязанской учёной архивной комиссии, Черепнин предлагал П.В. также вступить в число членов, но тот сначала отказывался.148 Тем не менее 7 февраля 1896 г. А.И. внёс предложение о принятии его в члены. «21 февраля Вы будете нашим членом»149 Действительно, П.В. был избран единогласно.150
Много времени Черепнин уделял археологии. Так с 23 мая по 2 июня 1896 г. Черепнин руководил раскопками курганов в Зарайском уезде. «Работы были удачны, мы вскрыли 30 курганов, которые по моему мнению относятся к XI столетию.»151 В феврале 1897 г. он послал Орешникову две археологические брошюры, П.В-чу же не послал, «зная его антипатию к раскопкам».152 Вместо брошюр П.В. получил копейку 1727 г., о присылке которой он просил уже давно. Из-за этой копейки П.В. и А.И. чуть не поссорились.
Дело в том, что П.В. задумал издать с А.В. Орешниковым редкие и неизданные монеты своего собрания, что и осуществил в 1897 г. в книге «Материалы по русской нумизматике». Копейка Черепнина, которую тот соглашался уступить П. В-чу в обмен на другие монеты, «могла бы послужить украшением предпринимаемого издания.»153 Она действительно украсила его154, но в предшествующем году П.В. «расторговался» и у него оставалось мало хороших дублетов. Прошло 8 месяцев, а Черепнин ничего подходящего для себя не нашёл. «Согласитесь, что променять единственную в своем роде монету на пустые монеты, которые я могу найти в любой лавке, было бы слишком странно, в таком случае, гораздо удобнее прямо подарить монету. К сожалению, Вы хорошо знаете, что я не располагаю свободными средствами и потому лишён возможности делать приятным и дорогим мне людям ценные подарки.»155 Кончилось дело тем, что П.В. вернул копейку и начались новые переговоры. «Мне будет больно и прискорбно, если какие-нибудь пустяки набросят тень на Ваши добрые отношения ко мне», писал Черепнин.156
В 1898 г. начались разговоры о продаже коллекции. Первоначально Черепнин предполагал продать коллекцию богатому любителю Дервизу. «Откровенно говоря, грустно будет выпускать собрание монет, с которым я сжился; но, по крайней мере, буду покоен, что после моей смерти эта коллекция не рассыпется в прах, а будет в надёжных руках.»157 В 1900 г. Черепнин поздравлял П.В. с «переменой холостой, одинокой жизни на семейную».158 «Не забывайте старого коллегу», кончалось письмо. В 1902 г. П.В. приобрёл коллекцию А.И.159
В 1912 г. была приобретена коллекция монет удельного периода И.С. Корнева. (Лакуна почти в десять лет объясняется тем, что главный свой интерес П.В. перенёс на восточную нумизматику.)
В 1914 г. — коллекция польских образков Револинского, значительно увеличенная варшавским антикварием Субиз Бизье. С предложением купить эту коллекцию обратился к П.В. венский антиквар Эггер.160 Выслать коллекцию для осмотра Субиз Бизье не решался, боясь «colossale Arbeit beim Einpacken.» «Die Zollkammer konnte mir auch einen schonen Spass machen, z. B. die Sammlung an die Сensur senden, da konnten dann die besten historischen Stucke nicht mehr das Licht sehen und der Mischmasch wurde mich todtargern.» Первоначально предложение Эггера удивило П. В-ча: «Я слышал, что большая часть коллекции Револинского украдена». На это Эггер отвечал ему, что впоследствии она была вновь пополнена Гавронским, к тому же «haben die Diebe gluck-licherweise nicht nach numismatischen Gesichtpunkten gestohlen, sondern hatten ihr Augenmerk auf die Grosse der Silberstucke gerichtet»161 П.В. был когда-то знаком с Субиз Бизье и Бизье писал ему письма на плохом русском языке: «Я буду здесь жил ещё 12 дней», «Я Вас раньше спрашивал, но Вы были так любезным ни то ни cio не отвечать.»162
Так как более 10 лет П.В. с ним не виделся и не знал, «как он к нему относится», а главным образом потому, что он вёл дела с врагом Бизье, варшавским антикварием В.А. Бернштейном, П.В. просил Эггера не сообщать Бизье, что коллекцию покупает он. Коллекция была выслана в Москву на имя Ф.И. Прове.163 «Es war sehr praktisch, dass Sie uns auf den Umstand, die Sammlung nicht direkt an Sie senden zu lassen, aufmerksam gemacht haben», писал Эггер164 «denn sonst hatte Bisier die Sammlung wahrscheinlich uberhaupt nicht verkauft».
Было начало июня, и П.В. мог спокойно, как ему хотелось, ехать в Крутец.
Таковы главнейшие коллекции, влившиеся в собрание П. В-ча.165
Много медалей, касающихся России, приобреталось в Вене (Эггер), Берлине (Кубе), Мюнхене (Гельбиг), Франкфурте на Майне (Кан), Париже (Szirmai). Надо заметить, что П.В. приобретал всё, касающееся России, потому в списках Szirmai читаем и о Conference polaire a Bruxelles, в которой участвовала Россия, и о Congres International de laiterie a Budapesth и т.п.
Постоянным поставщиком русских и польских медалей был В.А. Бернштейн в Варшаве. В 1909 г., напр., Бернштейн посылал партию жетонов и медалей: польскую медаль 1905 г. — «Рабочий с штандартом подавляет двуглавого орла», тут же жетон общества велосипедистов, жетон народного трактира в Ченстохове и т.д. и т.д., Общество вспомоществования прикащиков гор. Риги, медаль в память О.Гана, поднесённая рабочими и запрещённая губернатором (Кренгольмская мануфактура), съезд польских садоводов, образки. Продав образков на 850 р., Бернштейн писал: «Прошу принять сочувственное слово по случаю кончины Льва Толстого».166
Бернштейн бывал не раз в Москве и останавливался то в отеле Billo, то у нас. Мы с сестрой собирали тогда почтовые марки. «Понемножку! Понемножку! Вот такую марку я вам пришлю», приговаривал он, просматривая мой альбом. Его стараниями были приобретены альбомы по 9 руб. каждый. «На запрос готов всегда к ответу по марочной части»167. В нумизматические письма к отцу он стал подсыпать каждый раз марок, отчего мы ждали этих писем с нетерпением. Из Туркестана он привёз нашей матери шарфы — «в них хорошо сидеть, когда прохладно, на веранде», говорил он, передавая их. «Вас вероятно удивит, что я так тороплюсь посылать Вам посылки», писал Бернштейн П. В-чу, «а это потому, чтобы за Вами оставить первенство в выборе... Я дорожу Вами, Павел Васильевич, и считаю Вас лучшим своим клиентом, потому, что успел высортировать, посылаю при сём.»168
Прохожу молчанием бесчисленные предложения из разных городов России — Варшавы, Киева, Петербурга, Москвы, заказы ювелирам Киева169 и т.п. В 1913 г. П.В. хотел приобрести медаль графини Тенишевой. Петербургский нумизмат А.Левенстим посоветовал ему170 обратиться к парижскому граверу Nocq. «Je m’empresserai», писал Nocq, посылая медаль, «de vous informer chaque fois que je ferai une piece se rattachant a l’histoire de la Russie».
Художник Васютинский посылал согласно заказу П. В-ча 23 медальона своей работы, в том числе изображение Христа, сделанное для переплёта великой княгини Ксении Александровны, «Premier pas», портрет своей жены «Олены» и прочие продукты великосветского художества.
Особенно важно было П. В-чу захватывать монеты «на корню» — при находке кладов. Поэтому приходилось протягивать нити в трущобы, к крестьянам, вниз. Из села Черевкова, Сольвычегодского уезда Вологодской губернии, Николай Васильевич Дулов, за которого писал «ево сын» Василий, посылал в ответ на «подчтенное» письмо П. В-ча несколько монет. Монеты интереса не представили, но в своём втором письме П.В. настойчиво подчеркивал, что «если представится случай услыхать о какой-либо находке, то, пожалуйста, постарайтесь клад этот переправить мне какой бы он ни был.»171 О кладах же писал из Пскова некто С.Е. Немцов.172 Есть записка с адресом крестьянина Михаила Филиппова, нашедшего под Волоколамском клад тверских монет.
У урядника Леонтия Грузды в Кубанской области П.В. купил монет на 400 р. Продавец был в восторге и воспылал любовью к покупателю. «Хотя мне некоторые лица так сказать высокого образования советовали послать образец этих монет в соответствующие иностранные музеи с целью получить высокую оценку, но эти советы и предложения я отвергал и не считал нужным, почему я болии верю вам, нежели другим лицам.» «Павил Васильевич!», кончается письмо, «вторично попрошу вас, как жилательно мне, равно и симейству моему, видеть Вашу личность, хотя на фотографической карточке в память если возможно неоткажите.»173 В другом письме Грузда просил «за все высланные монетки с избытка всех их в память выслать ему хотя небольшого типа граммофон... который своим звучанием славил бы драгоценное Ваше имя и фамилию.»174 В 1915 г. долгое время не получая писем, Грузда писал:175 «Мне думается двояко: полагаю быть может вы участвуете в войне или совершенно Вас в живых нет», на что П.В. отвечал: «Я жив и здоров и нахожусь в Москве на прежнем месте. Для войны я не годен — я человек уже старый, мне 54-ый год».
Вот ещё провинциал-чудак: Эразм Кандыба. В письме к «трём любителям изящного» — П.В.Зубову, П.И.Щукину и Ф.И.Прове — из Ржева176 он рассказывает свою биографию: изучал живопись в Академии Художеств, оперное пение в Италии, «получил научную подготовку к распознаванию произведений изящных искусств», увлёкся художественной стариной. Он исколесил всю Россию «от Одессы до Архангельска и от Варшавы до Сибири.» Сначала собирал монеты, потом и другие предметы «изящной русской старины», наконец «невольно наткнулся на каменный век и страстно увлёкся изучением его.» «И вот уже почти два года как я неутомимо и настойчиво, не обращая внимания ни на какие трудности, встречаемые как со стороны неудобства путешествия вообще по нашим русским трущобам, так и зачастую, даже в большинстве случаев, со стороны грубости и распущенности населения многих глухих углов русской земли, — энергично и успешно веду это своё дело, несмотря на всё и терпя при том крупное неудобство от своих ограниченных средств, я боролся и борюсь, имея пред собой лучезарную надежду постичь сущность жизни первобытного человека, нашего прародителя.» Свою коллекцию каменных орудий Кандыба предполагал показывать на Парижской выставке, написать об ней сочинение, а потом возить и показывать во всех больших городах. Но «бодливой корове Бог рог не даёт... кошелёк мой пуст.» П. В-чу, Щукину и Прове Кандыба предлагал разыскивать интересующие их предметы, предварительно получив 4500 р. «Вы все три, господа, большие миллионеры, и для Вас для каждого в отдельности эти 4 1/2 тысячи составят то, что называется плёвое дело». «Итак, господа, Ваш капитал — мой труд.»
8 марта 1898 г. из Киева Кандыба писал П.В-чу: «Хотите делать дело, так будем делать, — у Вас монеты будут, у меня — каменные орудия. Вы — нумизмат-капиталист, я — нумизмат с громадной практикой по части добывания монет, разыскивания их по всей глубоко-изученной Матушке-России. У нас с Вами выйдет нечто грандиозное...» «У Вас будет в непродолжительном времени коллекция монет № 1-ый и ни одна значительная русская монета не должна будет попадать в другие коллекции иначе, как из дублетов г. Зубова... Со всех русских ручейков потекут монеты в Таганку — у меня же заблестит каменный век.»
Кажется, однако, ничего грандиозного из затеи не получилось. Деньги П.В. дал (сколько не знаю), но тенденция у Кандыбы была покупать поштучно, а не коллекциями, в которых почти всегда «десяток хороших монет и сотни хламу.»177 Размах у Кандыбы был, следовательно, небольшой, так сказать мелкобуржуазный. Естественно, что П. В-чу не могло понравиться такое собирание «через час по столовой ложке». Кандыба стал оправдываться тем, что был поглощён «своими исследованиями в области археологии», а кроме того «нёс страшные неудачи в своих материальных делах». И тут же — «социология»: «впрочем Вы слишком обеспеченный человек для того, чтобы прочувствовать это». Вообще «преднамеченное дело» не клеилось, по признанию самого же Кандыбы. Главной причиной было то, что он был «всецело втянут в исследование жизни первобытного человека».
Перечислять всех случайных торговцев и продавцов было бы слишком долго, пожалуй даже невозможно: тут и провизор А.А. Черданцев из Екатеринбурга178, и А.Ф. Копылов, предлагавший найденный крестьянином в Олонецкой губ. клад царских копеечек179, и разъезжавший по Сибири по делам одного золотопромышленника Н. Сильвестров, упорно величавший П. В-ча «Павлом Алексеевичем», и др.
Постоянную связь поддерживал П.В. с Монетным Двором. Ещё в 1891 г. им была здесь заказана полная коллекция бронзовых медалей.180 Переписку о заказах П.В. вёл с мастером медальной палаты В.И. Ивановым. В 1905 г. Иванов писал: «Всё, что требуется для Вашей коллекции, будет исполнено в лучшем виде и со старанием, но теперь мы страшно заняты изготовлением большого количества знаков военного ордена для действующей армии, а потому все другие, даже казенные работы, отложены до весны.»181 «Дела нагромоздились горою и давят.»182 «По службе устал, как чёрт, по дому изнервничался, как кликуша... Прошу извинить, что ввожу Вас во все эти дрязги, но уж так наболело на душе, что брызжет фонтаном наружу, и не удержаться.»183 «Более ста десяти тысяч приготовили за это время солдатских знаков военного ордена и отправили на Дальний Восток, умаялись в лоск.»184
Служил на Монетном Дворе Иванов более тридцати лет и потому многое мог рассказать из его истории. Когда П.В., услыхав от нумизмата Акинфова о «русско-польских штемпелях», написал о них Иванову, тот немедленно же сообщил всю их историю: они были на Варшавском монетном дворе, после ликвидации его в 70-х годах были привезены в Академию Художеств и затем переданы Петербургскому монетному двору. «За 27 лет моей службы при медальной палате на этих штемпелях выбивание медалей не производилось, но ранее сего, вероятно, Иверсеном штемпеля эти были использованы: в те дни он на монетном дворе был свой человек... Будут ли выбиваться медали по заказам — сказать не берусь.»185
«Продолжение каталога не высылаю потому, что его и нет в мире: остановилось... Мерзавец, назначенный начальником монетного двора для его редактирования, нарочно затормозил дело, чтобы не выдвинулся вверх головою человек иной касты. Глупо, потому что такая работа, как составление каталога, ни одному порядочному человеку не может помешать быть выше составителя, — работа рядовая, какую с успехом мог бы выполнить не только Петр, Сидоров, а и Куроп... тьфу! договорился до глупостей.»186
Иванов, по-видимому, любил политературить, ввернуть «красное словцо». В 1905—1906 гг. он печатал в «Посреднике» сборник рассказов под псевдонимом Василий Совихин187, наверное, написанных тем же «образным» языком, что и письма. По вопросам издания он вёл переписку с И.И. Горбуновым-Посадовым — «мой бывший друг и добрый человек.»188 Посадов оказался великим волынщиком. Иванов не раз просил П. В-ча узнавать о движении дела. «Дайте хоть чуть успокоить нервы, издёрганные глухою неизвестностью.»189 «Шесть недель подряд изо дня в день ждал я известий, а их нет, и нет, и нет... Представьте этакое моё красивое положение и Вы всё поймёте.» Оказалось, что Горбунов редактировал «огромный новый труд Л.Н. Толстого и других писателей, собранных им» листов в 60. Так было в апреле. Но хотя Иванов и надеялся поднести П. В-чу за его «любезные хлопоты»190 «самый горяченький экземпляр»191, тем не менее в августе «Посредник всё ещё тянул-тянул-тянул»192. Вторая весна застала всё дело в том же положении. «Сам я не понимаю, что это за заколдованный круг?»193 Иванов негодовал на этих «истых упрямых сектантов, которым хоть кол на голове теши, а они всё-таки поставят на своём.» «Вдругорядь едва ли заведу какое-нибудь книжное дело с «Посредником», хоть бы было у него не одна, а семь типографий. Прошколили раз и довольно!»
Толстовцем Иванов вряд ли был. «Христос воскресе!» писал он в 1907 г. на Пасхе. «Собираюсь [сейчас] в крепостной Петропавловский собор к светлой утрене.»194
В «тайны Монетного Двора» посвящает нас письмо С.Н. Кауфмана. П. В-чу хотелось иметь медаль (жетон) в память столетия взятия Парижа (1814—1914), выполненную по заказу лейб-гвардии драгунского полка. После того, как заказ был сделан, поступило запрещение: всякое частное лицо должно было просить разрешения у командира полка. Кауфман указал П. В-чу самый простой способ получения («конечно, если это останется только между нами»): испросить разрешения Начальника Монетного Двора на N 393, а получить желаемый N 1477.195.
Много кладов получал П.В. через Археологическую комиссию.
———
Опубликовав свой труд «Материалы по русской нумизматике», П.В. разослал его всем знакомым нумизматам. А.А. Ильин, возвратившись в Петербург из имения, нашёл у себя на столе экземпляр этого «интересного труда». «Меня очень заинтересовали Ваши изыскания относительно монет, не попавших в издания Великого Князя.»196 Ю.Б. Иверсен был «очень обрадован пересылкою труда П.В.» «В нём я встретился опять с некоторыми старыми моими друзьями». «Хотя я не могу согласиться со всеми Вашими соображениями, я считаю Ваш труд не только интересным, но и полезным»197. И. Суслов в Петербурге, получив экземпляр труда, сообщал, что «изданием чрезвычайно заинтересовался граф Алексей Александрович Бобринский, председатель археологической комиссии.»198 Орешников инструктировал П. В-ча: «На книге пишите так: Его Сиятельству графу А.А. Бобринскому с уважением от автора. Зовут Бобринского Алексеем Александровичем.»199 В.К. Трутовский в Москве признавался: «Простите мне мою откровенность — она не раз губила меня, но всё же я не могу от неё отделаться — я так мало ожидал получить Ваше прекрасное издание, что окончательно сконфузился, увидев его, и мне стало очень и очень совестно за мои думы... Хотя Вам, конечно, неизвестны были эти мои думы, но не могу не покаяться за них перед Вами. Большое Вам спасибо за память, за доброту, за прекрасный дар, большое спасибо!»200 Черепнин из Рязани писал: «Издана книга прекрасно, как только навернётся свободное время, я с большим вниманием прочту её и сообщу Вам моё суждение о содержании»201.
Известный знаток геральдики и истории монетного дела П.П. фон Винклер вёл с П.В. переписку о некоторых монетах, помещенных в «Материалах»202: «Я был в Финляндии и возвратился лишь сегодня, когда и нашёл присланную Вами книгу и письма. За книгу позвольте Вас очень поблагодарить: Изображением пятака 1757 г. я воспользуюсь — если ничего не будете иметь против — для следующего своего очерка.»203
Московские нумизматы (Орешников, Чижов, Трутовский, Прохоров, Миляев) собирались иногда у нас и отец демонстрировал свои новые приобретения, которые сосредоточенно изучались сквозь лупу. Когда нас детей присылали перед отходом ко сну прощаться, всегда на столе лежала нумизматическая доска, обитая фиолетовым бархатом, с серебряными или бронзовыми медалями. Нумизматические шкафы, лупы и кожаные кресла — вот что осталось в памяти. После нумизматических занятий ужинали. Оставшиеся анчоусы и пирожные радовали нас на следующий день. «Орешников любит ореховый пирог» — делали мы ложно-этимологические заключения.
Бывал у нас иногда В.Н.Акинфов, тоже нумизмат, — одно время Симбирский губернатор. Он всегда вспоминается мне в нашей гостиной в Таганке, в той гостиной, где стояла мебель, обитая жёлтым шёлком. И образ Акинфова всегда приводит за собой образ Спасо-Андрониевского владыки — епископа Нафанаила. Обоих — и владыку светского, и владыку духовного принимали в гостиной («деловых» посетителей принимали в «аванзале»); ордена Акинфова и панагия Нафанаила неизгладимо врезались в память. «Его Превосходительству Владимиру Николаевичу Акинфову» писал папа на письмах.
Тот, кто просмотрит книжечку «Чествование в Симбирске бывшего Симбирского губернатора В.Н.Акинфова»204, испытает минуты истинно высокого умиления. Здесь он прочтёт, как 31 августа 1902 г. с вечерним поездом прибыл В.Н. из заграницы в Симбирск, как платформа была загружена народом и как при звуках военного оркестра Его Превосходительство вышел из вагона.205 Читая приветственные адреса, оглашённые на чествовании, забудьте только о Щедрине, который ядовитыми ассоциациями испортит вам впечатление. Если вы сумеете забыть описанные им проводы губернатора, то вас не сможет не растрогать папка синего бархата, поднесённая симбирскими евреями, с надписью:
«Благословен твой приход, да будет благословен твой уход».206
Повторяю, почитайте сию книжицу, тогда вы увидите, как священнослужители восхваляли губернатора за то, что он не утомлялся, простаивая каждое воскресенье церковные (даже продолжительные архиерейские) службы. «Великая душевная польза Вам от этого несомненна, что бы ни говорил против этого нынешний либеральный, испорченный век»207, ободрял губернатора пастырь. Истинно трогательна картина отъезда, когда, прощаясь с гражданами, В.Н. только после третьего звонка, во время свистка, вошёл на площадку вагона. «Поезд тронулся, увозя с собой незабвенного для симбирцев человека и начальника.»208
В.Н. издал свою генеалогию «Род Акинфовых» и против своего имени поставил: «последний в роде». Письма его неизменно с короной и вензелем W. A. «Немало порадовали Вы меня старика нумизмата прекрасным Вашим изданием», писал В.Н., получив от П. В-ча его «Материалы». «Отрадно видеть, что есть люди, интересующиеся и занимающиеся отечествоведением».209
Другой провинциальный нумизмат — П.И.Тарасов в Екатеринбурге, наверно также из дворян. С ним П.В. обменивался дублетами. «Монеты из своей коллекции я не уступаю», писал Тарасов, «за исключением впрочем одной, которую я предоставил Е. И. В. Великому Князю Георгию Михайловичу210, но затем всё, что у меня есть в дублетах, я с удовольствием готов доставить своим хорошим знакомым, в числе которых позвольте иметь и Вас.»211 «Вы изволили спрашивать меня, от кого я узнал об Вас, — от покойного Степанова менялы, которому я доставлял кое-что и от него покупал.»212
Псковский купец — нумизмат Ф.М.Плюшкин в ответ на письмо П. В-ча сообщал, что не прочь продать свою коллекцию русских и иностранных монет. «Коллекцию мою осматривали в Пскове в 1878 г. Великие Князья Сергий и Павел Александровичи, Константин и Дмитрий Константиновичи и их свита, граф Уваров, Бестужев-Рюмин и другие, что продолжалось более двух часов, но тогда она была в младенчестве, а теперь значительно возмужала. Когда будете во Пскове, милости просим осмотреть мои диковинки, буду рад, у нас не с кем душу отвести.»213 Коллекцию Плюшкина П.В. не купил, так как 20 лет спустя Марков писал, что был отправлен для оценки коллекции Ф.М. Плюшкина в Псков. «Там я пробыл 2 недели, пока разобрался в ней. Оценил все монеты в 25000 р. Для Вас представляли бы интерес только псковки, которых там 1600 экземпляров.»214
Дальше идут нумизматы похуже, напр. П.В.Калугин из Нейво-Алапаевска Пермской губ. С гордостью он сообщал, что собрал 300 монет: парфянских, македонских, греческих, римских, воспорских, ольвийских, пантикапейских, византийских, багдадских, древнееврейских и др. Это всех-то 300! Их он готов был уступить за 1200 р. Монеты эти — частью фамильные, частью — остатки когда-то «замечательных на Урале коллекций»215. Некоторые монеты ещё не определены. Определять их собирался Калугин позднее, «когда пришлось бы, оставив службу, предаться исключительно занятиям по части древних монет.» Но он не был уверен, «чтобы наступило время для подобных занятий.»216 Русские монеты Калугин не собирался продавать, но, побывав в Москве у П. В-ча в апреле 1899 г., согласился уступить все 2823 монеты за 5000 р. Коллекцию он готов был привезти сам, а если бы покупка не состоялась, то просил оплатить проезд — 100 р.217
Я забыл упомянуть о киевском нумизмате Болсуновском, с которым близко знаком был П.В. «Болсуновский просидел у меня целый вечер, много фантазировал о нумизматике», писал Орешников в 1902 г.218 В 1914 г. Болсуновский писал о Киеве начала мировой войны: «Мы видели восторженные манифестации народа, в которых принимали участие все народности нашего края; мы видели стремление войск одушевлённых как спартанцы... Воистину разыгрывается страшная мировая драма, финалом коей будет торжество славян и гегемония России. Благодарю Всевышнего, что позволил мне дожить до такого знаменательного момента и быть свидетелем таких чудес.»219
———
На лето П.В., как мы знаем, уезжал в Крутец. В Александрове, рядом, жил провинциальный нумизмат, Михаил Степанович Померанцев, уездный воинский начальник. Когда-то участвовал он в Русско-Турецкой войне, был ранен, левую руку всегда носил на чёрной перевязи. К отцу он питал благоговение, считая его первым в России нумизматом. Вместе с отцовской библиотекой в Исторический Музей были переданы тетради, писанные рукою М.С. с посвящением, в котором он говорит, что будет счастлив, если хоть изредка, в минуты отдыха, П.В. будет просматривать их. М.С. занимался и библиографией нумизматики, впрочем здесь, по отзыву А. В.Орешникова, он делал пустяки — разносил на карточки нумизматическую литературу из Брокгауза и Эфрона. Но можно ли было делать что другое в уездном Александрове?
Ряд статей по истории Александрова и Владимирской губернии М.С. поместил во Владимирских Губернских Ведомостях за подписями «Подполковник М. Померанцев», «М. Померанцев» и др. Много статей основано на летописях (выборки). Язык везде патриотический: Россия — «Матушка Русь Святая», следы Смутного времени в Александрове — «следы неистовства ляхов».220 «Матушка Москва Белокаменная!» писал М.С. в 1905 г. о конституционно-демократической Москве. «Златоглавая ты моя, родная, тебя ли я вижу! Зачем из сарафана облекаешься в лиф с корсетом?»221
В письмах сообщались александровские новости: «Сим имею честь рапортовать Вашему Высокородию, что в здешнем девическом Успенском монастыре не совсем благополучно, некоторые черницы, заразившись духом времени, производят забастовку, чем она окончится, будет мною доложено дополнительно. Саккеларий Иеромонах Михаил.» Или всерьёз: «На днях река Теза приняла в свои недра двух: одного здешнего мещанина и солдатика сапёрного баталиона, свалились с лав у мельницы и Богу душу отдали, пошли под лёд, а всё от халатности Полиции, которая не могла заставить мельника сделать перила. Теперь уже сделаны, да поздно.» «Виктор Михайлович222 очень сокрушается и боится не получить никакого дивиденда на рязанские акции, так что сократил расходы и на пасхальный стол думает ограничиться только одной телятинкой, без окорока, а я ему твержу: стыдно в такой светлый праздник быть без свиньи, — не знаю, послушается ли моего совета и украсит ли свой стол традиционной пасхальной свинкой.» Всё это — 1905 год.
Жил М.С. скромно, если не бедно. «По книжной части, за неимением презренных, но необходимых металлов, ничего не приобрёл и довольствуюсь тем, что имею, т.е. перечитываю в другой раз. Зато библию и жития святых изучил хорошо и могу иметь диспут с любым священником»223. «Живётся мне очень плохо, не знаю, что будет и впереди, не ручаюсь за всякий день... Одно только скажу, что с полусумасшедшими и до крайности нервными женщинами очень трудно жить»224. Сыновья М.С. не пошли в отца. В кадетском корпусе один из них занимался, кажется, «революциями» и прокалыванием портрета Государя Императора. «Я просто измучился с приготовлением свадьбы, наконец она совершилась, слава Богу, гора с плеч свалилась, но только в долги влез в страшные, задолжал 400 р., каждый месяц должен буду посылать по 40 р., вот тут и задумаешься, не то что надо думать о каких-либо приумножениях нумизматики и покупки книг, но боюсь даже, как бы не свалились последние шт...»
Как и другим нумизматам, П.В. послал М. С-чу экземпляр своего труда. М.С. не мог на него нарадоваться. «Книга издана настолько хорошо, что просто прелесть, в особенности таблицы, настолько рельефно, что как будто перед тобой лежит не рисунок, а настоящие монеты.»225 «Я её каждый день пересматриваю, уж очень издана хорошо, копейки — как будто бы настоящие. Вчера ко мне приезжал жандармский офицер, который просто любовался рисунками.»226
П.В. посылал М. С-чу и монеты. «Откровенно Вам скажу, что то, что Вы мне прислали, едва ли мне удалось бы собрать самому. Как не желал бы иметь то или другое, но посмотришь на свои финансы, так и нос опустишь, хорошо, что можно ещё приобретать медную монету.» Не желая брать монеты даром, М.С. дал П. В-чу для своего душевного спокойствия книги — в обеспечение. Так и хранились они до семнадцатого года во флигеле в Александрове — как «книги покойного Михаила Степановича» («Русский Архив» Бартенева) — М.С. умер году в 1911—12.
«Странное дело — нет в обращении банковой монеты Александра II-го. Я каждый месяц при получении жалованья беру в казначействе на 5 р. Николая I-го или Александра I-го, Александра же II-го нет ни одного рубля.»227
Сохранилась фотография М. С-ча в военной форме, сидящего в саду и смотрящего на медаль сквозь лупу. На груди — Георгий. На обороте фотографии надпись гласит:
«Горевой но страстный нумизмат, снимавшийся летом 1899 года у частного также горевого фотографа.
Сию рожу посылаю пока, впредь до более лучшей, так как летом думаю сняться в хорошей фотографии, где, конечно, превратят в писаного красавца.
Не правда ли жидовская харя, хотя душу имею чисто христианскую...»
«Как я грустил, что не мог быть на вокзале», писал М.С. осенью 1900 г. после того, как Зубовы уехали в Москву, — «проститься со всеми Вами, назло приехал штаб-офицер осматривать оружие и продержал меня в складе с 9 до 4 часов пополудни. Очень и очень жаль, да ничего сделать было нельзя. Как здоровье многоуважаемых Клавдии Алексеевны и Наталии Митрофановны, как поживает Васюта милый? Вспоминает ли когда меня Наталия Митрофановна и мои слова: «смотрите под ноги»228 и т.п. Теперь сижу всё время дома и выходить никуда не хочется, скоро и читать будет нечего, начну снова перечитывать.»229
Кто-то когда-то сказал, что русская литература соединяла все классы русского общества. Не знаю, чем могли объединить всех русских кабаки Успенского и дны Горького. А нумизматика действительно объединяла в науке и в любви к славному прошлому нашего отечества всех — от великого князя до провинциальных купцов.
Примечания:
145 Письмо от 29 ноября 1896 г. 146 Орешников. 147 То же письмо. 148 Письма от 8 и 17 декабря 1895 г. 149 Письмо от 9 февраля 1896 г. 150 Письмо от 23 февраля 1896 г. 151 Письмо от 9 июня 1896 г. 152 Письмо от 6 февраля 1897 г. 153 Письмо П.В-ча от 3 февраля 1897 г. 154 См. Материалы, стр. 17—18. Изображение на табл. VI рис. 88. В описании указание: «Издаваемая нами копейка любезно уступлена нам А.И. Черепниным из его собрания». 155 Письмо от 9 октября 1897 г. 156 Письмо от 14 октября 1897 г. 157 Письмо от 20 января 1898 г. 158 Письмо от 3 марта 1900 г. 159 Дальше идут письма сына (Владимира Алексеевича), у которого в 1907 г. П.В. приобрел коллекцию восточных монет его покойного отца. 160 Письмо от 29 декабря 1913 г. 161 Письмо от 7 января 1914 г. 162 Письмо от 23 февраля 1900 г. 163 Письма Эггера от 28 мая и 2 июня 1914г. 164 Письмо от 2 июня. 165 Об них П.В. сам упоминает в автобиографии. 166 Письмо от 8 ноября 1910 г. 167 Письмо от 15/28 июня 1913 г. 168 Письмо от 12 июля 1913 г. 169 Бримо и Гиршману, 1-й художественно-граверной артели и ювелиру И.Маршаку. 170 Письмо от 14 декабря 1913 г. 171 Черновик письма от 17/II 1892 г. 172 Письмо от 30 ноября 1891 г. 173 Письмо от 8 июня 1914 г. 174 Письмо от 24 декабря 1914 г. 175 Письмо от 2 октября 1915 г. 176 От 24 ноября 1898 г. 177 Письмо от 8 марта 1898 г. 178 Письмо от 23 марта 1908 г. 179 Письмо от 10 июня 1914 г. из Петербурга. 180 За 613 р. 76 к. 181 Письмо от 25 января 1905 г. 182 Письмо от 6 марта. 183 Там же. 184 Письмо от 7 апреля. 185 Письмо от 25 февраля 1908 г. 186 Письмо от 6 марта 1905 г. 187 Под заглавием «Пробуждение». 188 Письмо от 31 марта 1905 г. 189 Там же. 190 Хлопотал наверное не сам П.В., а управляющий. 191 Письмо от 7 апреля 1905 г. 192 Письмо от 25 августа 1905 г. 193 Письмо от 12 мая 1906 г. 194 Письмо от 22 апреля 1907 г. В письме от 25 мая 1910 г. есть суждение о Библии: «Через тьму веков так и прёт на вас с её страниц деспотический и беспросветный страшный обиход моисеевщины, исчезновение поколения под ударами египетских выходцев, а над всем — «ломавший» с еврейскими праотцами закуску Иегова». 195 Таким же путём была получена медаль на 35-летний юбилей проф. Н.В.Покровского. 196 Письмо от 26 октября 1897 г. 197 Письмо от 26 октября 1897 г. 198 Письмо от 24 октября 1897 г. 199 Письмо от 27 октября 1897 г. 200 Письмо от 22 октября 1897 г. 201 Письмо от 14 октября 1897 г. 202 Письма от 23 января и 28 января 1899 г. 203 «Из истории монетного дела в России». Письмо от 18 февраля 1899 г. Экземпляры были посланы также екатеринбургскому нумизмату П.И.Тарасову (письмо его от 27 октября 1897 г.) и А.Ковицкому в Киеве (письмо его от 12 апреля 1898 г.). В.М.Иверсен, имевший «скромную коллекцию монет от Владимира Святого до наших времен», просил П.В. 204 Симбирск. 1902. Перепеч. из Симбирск. Губ. Вед. за 1902 г. (№№ 64—66, часть неофициальная). 205 Стр. 2. 206 Стр. 17. 207 Стр. 25. 208 Стр. 43. 209 Письмо от 7 мая 1898 г. 210 2 коп. Анны 1740 г. малого типа. Ср. письмо от 22 ноября 1895 г. 211 Письмо от 16 декабря 1895 г. 212 Письмо от 22 ноября 1895 г. После смерти Степанова в 1895 г. П.В. приобрёл все оставшиеся после него монеты удельного, царского и императорского периода. 213 Письмо от 24 ноября 1891 г. Указания на коллекцию Плюшкина есть в труде графа И.И.Толстого: «Русская допетровская нумизматика. Монеты Псковские.» 214 Письмо к П.В. Зубову от 5 ноября 1911г. 215 Лебедева в Невьянске и др. 216 Письмо от 2 мая 1898 г. 217 Письмо от 2 марта 1900 г. 218 Письмо от 22 декабря 1902 г. 219 Письмо от 28 августа 1914 г. 220 Страничка из истории гор. Александрова. — Влад. Губ. Вед. 1903 № 20 стр. 3—5 (и отд. оттиски). 221 Письмо к П.В. Зубову. 222 Катынский. 223 1905 г. 224 Письмо от 25 августа 1902 г. 225 Письмо от 25 октября 1897 г. 226 Письмо от 4 февраля 1898 г. 227 Письмо от 4 февраля 1898 г. 228 На прогулках, во время беременности. 229 Письмо от 22 сентября 1900 г.
Из истории российского коллекционирования., Семейная хроника (Полежаевы-Зубовы)
В этой книге автор [Василий Павлович Зубов (1900—1963) — крупный русский учёный, философ, историк науки и искусства] прослеживает генеалогические корни Полежаевых-Зубовых, начиная с XVI века. Книга написана на основе чудом сохранившегося огромного семейного архива. Она состоит из 25 глав, каждая из которых раскрывает одну из сторон профессиональной и общественной деятельности рода, который дал России видных предпринимателей, учёных, музыкантов, благотворителей и замечательного коллекционера Павла Васильевича Зубова. Большая часть фотографий и документов публикуется впервые.
XXIV. РУССКИЕ НУМИЗМАТЫ
«N1. Сер. Князь, сидящий на престоле, впрямь. Голова украшена шапкой конической формы, состоящей из шести бус, от которой вдоль щек спускаются рясы. В правой руке держит жезл с тремя бусами на вершине. Ступни ног князя заворочены влево. Над левым плечом родовой знак...»59 Здесь точность та же, что в термохимии.
Свою нумизматическую деятельность Павел Васильевич начал ещё гимназистом. Вначале он собирал все монеты, ему попадавшиеся. С течением времени главное своё внимание он начал уделять монетам русским. «Однако мои занятия в этой области не носили серьёзного характера», пишет Павел Васильевич в автобиографии, «так как я и не был знаком с литературой по русской нумизматике и не знал ни одного нумизмата, который мог бы оказать мне помощь своими знаниями. Так было до 1890 г., когда я познакомился с А.В.Орешниковым, который ввёл меня в круг нумизматов.» 19 ноября 1890 г. Павел Васильевич был избран членом Московского Нумизматического Общества.60
«Знакомство с А.В.Орешниковым и частые и продолжительные с ним беседы о русской нумизматике, а также знакомство с И.И.Горнунгом, Х.Х.Гилем и др. определило окончательно программу моего коллекционирования — я остановился исключительно на русской нумизматике.»61
Алексей Васильевич Орешников вспоминается составителю хроники в обстановке первых годов революции: небольшой кабинет с книгами и портретом Пушкина, жарко натопленная железная печка, Алексей Васильевич зябнущий, в феске. Помню, я занимался тогда символикой скалы и камня. Речь зашла о бетилях. «Вы знаете, конечно, что бетили имели часто значение» — ... тут он слегка наклонился ко мне и вполголоса произнёс — «фаллическое». Нас с сестрой восхищали специальные, «узко» — специальные заглавия статей Алексея Васильевича: «A propos d’une nouvelle determination des monnaies au monogramme BAE», «Прибавление третьей короны на двуглавом орле» и т.д.
После кончины отца он, как хранитель филиального отделения Исторического Музея62, часто приходил к нам, жившим среди разгрома. Когда-то видел он другой Таганский дом — 90-х годов, спокойный. На конверте с почтовым штемпелем 1891 года63 читаем:
«В Таганке, на Большой Алексеевской есть дом Наподобие барских хором С железною решёткою на улицу, Чтоб не бегали наружу курицы. Принадлежал Полежаевой, был полон людей, а ныне Стоит наподобие Сахары пустыни. Позвонив, спросить Зубова Павла, Васильева сына, Не графа и не дворянина, А просто почётного гражданина, (Неизвестен мне квартиры его номер) И вручить ему письмо, коли он от флюса не помер».
Письмо с таким адресом, без всяких нынешних «Москва 69» и «Москва 96», дошло. Содержание его таково:
«Многоуважаемый Павел Васильевич!
Письмо Ваше привело меня в отчаяние. Прочитав его, я долго думал, оставить его у себя или возвратить его Вам. Дело всё в том, что Вы не поставили числа, когда оно писано, а для меня это важно, так как всякое письмо нумизматического содержания идёт в мой архив, который после смерти моей поступает в Исторический Музей и должен служить важным материалом для биографий знаменитых нумизматов. Письмо же без числа может служить серьёзным «камнем претыкания» для биографа Вашего; но одно обстоятельство — упоминание о «Пиковой мадаме» — несколько успокоило меня: биограф справится в театральном архиве о дне первого её представления (на которое я стремлюсь с женою и которое отложено до следующей, как я читал сегодня, недели) и тем восстановит хронологию документа. Вот всё, что я хотел Вам написать, более не имею материала. Жму руки Ваши. Весь к услугам А. Орешников. 30 октября 1891 г.»
В том же тоне и некоторые другие письма. На визитной карточке64 А.В. писал: «Русские медали я покупаю по дешёвым ценам (ниже стоимости металла по весу), а иностранные я принимаю в дар, ergo я собираю и те и другие. Поздравляю с наступающим праздником65: 1) Вас, 2) Вашу супругу66, 3) Вашу мамашу67, 4) Марью Леонтьевну68, 5) Василья Павловича и 6) Марью Павловну69».
В 1908 году летом Алексей Васильевич был в Крыму, приобретений сделал очень мало — «нечего купить у торговцев, фальши же масса». На обратном пути в Быкове «случайно встретился с А.С.Орловым и его супругою».70
Другой путеводитель П. В-ча по минотаврову лабиринту русской нумизматики, немец Х.Х.Гиль, жил постоянно в Петербурге. Плохо говоривший по-русски Гиль составил в 1883 году «Таблицы русских монет», сделавшиеся настольной книгой всех русских нумизматов. «Редкий из русских собирателей, приехав в Петербург, не приходил к Гилю», свидетельствует А.В.Орешников.71 «Можно почти с уверенностью сказать, что значительная часть теперешних собирателей монет в Петербурге — ученики Гиля»72. Христиан Христианович был воспитателем графов И.И. и Д.И.Толстых, с которыми не расставался в течение 41 года, до самой своей смерти. Великолепное собрание монет графа И.И.Толстого находилось в его полном распоряжении. Гиль знал мельчайшие варианты русских монет — точки и узоры гербов — и самое смутное представление имел о России. По его мнению патриотизм и любовь русских к своей столице Петербургу выражается даже в том, что самый популярный журнал носит в честь реки Невы название «Niwa» (Нива). Когда П.В. приезжал в Петербург, Христиан Христианович пытался «тащить» его по вечерам в рестораны и «Аквариумы», от чего Павел Васильевич и Наталия Митрофановна всячески отнекивались. «Отчего бы вам не поехать», говорил Гиль, обращаясь к Наталии Митрофановне, «вы ведь теперь женаты». П. В-чу Гиль писал по-французски или по-немецки. В письмах его — почти всегда отблеск высокого «не-пролетарского» Петербурга. «In Betreff der Sammlung von Baron Wrangel tile ich Ihnen mit, dass ich demselben Ihre adresse gab».73 «Den 20-sten September fahre ich nach dem Ausland, um mit dem Grossfursten Georg Michailowitsch eine kleine Tour in Italien zu machen.74 Гиль оказал большую услугу своими практическими знаниями великому князю Георгию Михайловичу при его замечательных изданиях монет, о чём Августейший автор заявляет в предисловиях каждого тома.75
Странным образом, когда я попал в Петербург в 1920 году, вспоминался и виделся именно этот Петербург, несмотря на махорку, яблоки и возы с сеном на Невском!
К концу жизни Гиль потерял зрение. «Х. Х.Гиль теперь опять болен. Дело идёт, по-видимому, к потере и второго глаза вследствие несоблюдения предписаний доктора», писал в 1902 году А.К.Марков.76 «К сожалению, я должен согласиться с Вами», писал А.А.Ильин, «что Хр. Хр. почти потерян для нумизматики и что наших стариков нам заменять не приходится. Но на кого я питаю большие надежды, это на Алексея Васильевича: у него есть в работах много самостоятельного, он не боится высказывать свой взгляд, не согласный с авторитетами (киевские монеты), наконец его эрудиция, которая почти отсутствовала у наших стариков, заставляет меня предполагать в нём большого деятеля.» «На меня рассчитывать действительно не приходится, я до того завален всякими общественными и другими делами77, что работать для нумизматики в буквальном смысле слова я не могу. Я занимаюсь ею как отдыхом от беспокойного дня в минуты свободы... Вашей же работы я как нумизматик жду и убежден, что, как и первая, она даст опять толчок в разработке какого-либо вопроса. Зачем только Вы так скромны и осторожны?»78
«Хр. Хр. хотел Вам выслать 50 коп.», писал в другом письме Ильин, «надо только заметить, что он будет очень редок, так как чеканился исключительно по требованию В. К. Бориса Владимировича, кажется, для закладки какой-то постройки и экземпляров больше на монетном дворе нет...»79 «Нет ли у Вас копейки 1728 г. без черты над МОСКВА».80
Гиль умер 14 ноября 1908 года за границей и похоронен на кладбище Weisser Hiroch под Дрезденом.81 О его питомце, графе И.И.Толстом, следует сказать поподробнее, тем более что П.В., как он признавался сам, по его коллекции учился при Гиле русской нумизматике.82
В 1912 году граф решил продать часть своей замечательной коллекции (XIX век) и в результате она ушла за границу. П.В. всегда болезненно воспринимал всякое распыление коллекций и исчезновение их из пределов России. В минцкабинете Эрмитажа в присутствии О.Ф. Ретовского и А.К. Маркова произошёл разговор между нумизматом Кирхнером и д-ром Файтом, купившим коллекцию. Файт заявил, что возмущён словами П.В., сказанными графу И.И. Толстому, будто бы он (т.е. П.В.) с удовольствием купил за 35000 р. ту часть коллекции, которую Файт купил за 30000 р. «Я уверен», кипятился Файт, «что г. Зубов не только не купил бы за 35000, но не дал бы и 30000, которые дал я, и в доказательство того, что «патриотизм» г. Зубова не стоит и 5000 р., я ему предложу купить у меня коллекцию Толстого за 35000 р.» Кирхнер на это сказал Файту: «Я вас застрелю, если вы это сделаете, потому что этим вы меня лишите возможности купить на аукционе те вещи, которые меня интересуют». На это Файт ему возразил: «Будьте покойны, я знаю г. Зубова!»83 Дипломатичный Марков поспешил предупредить обо всём происшедшем П. В-ча. Тот же Марков писал: «Файт хочет получить на аукционе 100000 р., заплатив Толстому 30000 р. Заработок недурной!»84 Миф о 35000 докатился до Германии и Адольф Гесс во Франкфурте предлагал П.В-чу: «Sollten Sie diese Absicht noch haben, so wurde ich gern mit Ihnen in Unterhandlung treten,»85 а получив ответ, сожалел, dass er Herrn Grafen Tolstoi missverstanden habe.86
«XIX век» ушёл за границу. Опасаясь за сохранность и остальной части коллекции, П.В. через Орешникова сделал предложение купить её. Толстой в разговоре с Орешниковым ответил: «Теперь я не нуждаюсь в деньгах, продавать не намерен». Но когда Орешников ему сказал, что П.В. может всё купить и сразу заплатить деньги, «он изменился в лице и даже его прошиб пот». Он всё-таки повторил: «Пока продавать не думаю». «Разговор наш», писал Орешников, «был вечером и произвёл на него впечатление. Мы при расставаньи крепко расцеловались»87.
И.И.Толстой ответил П. В-чу письмом88: «если бы пришла необходимость расстаться с собранием, я прежде всего предупрежу Вас.» — «Раз Вы разделяете моё желание, чтобы коллекция Ваша оставалась в целости, я спокоен», писал на это П.В. «Выяснив в настоящее время интересующий меня вопрос и узнав Ваше ко мне отношение, я считаю, что сделал очень много и могу теперь спокойно заниматься любимым Востоком. Предложение моё имело в основе главным образом желание сохранить в России для науки Ваше собрание».
После кончины И.И.Толстого П.В. обратился к Ильину89. «Так как я мало знаком с молодым графом... не можете ли Вы сообщить мне, как предполагает поступить граф с своей коллекцией.» «Я раньше всегда считал, что она будет в конце концов в одном из наших музеев, но после продажи за границу части собрания покойным графом пришлось изменить своё мнение. Если молодой граф имеет намерение пожертвовать или продать собрание в какой-либо русский музей, то такое решение я могу лишь приветствовать, но если ему безразлично, сохранится ли его коллекция в целости или нет и он не остановится перед тем, чтобы продать её торговцу... то я, очень желая сохранить это великолепное собрание в России для науки, готов выступить покупателем... Поступление собрания в Эрмитаж я не считал бы желательным. В этом случае из двух великолепных коллекций составится одна, а масса первоклассных дублетов уйдет, вероятно, из России». Чем кончились переговоры, не знаю, но напомню, что дело происходило в 1916 году, накануне революции.
Гиль, Ильин, граф Толстой, великий князь Георгий Михайлович — вот нумизматический лик Петербурга. «Предложение В.К. Георгию Михайловичу обменять на рубль 1740 j3 Ваш гривенник СПБ 1741 мною сделано», писал в 1902 году П. В-чу Марков90, «через несколько дней получим ответ». Великий князь сразу согласился на промен, но «явился Хр. Хр.91 и отговорил его». «Напрасно Вы ему сообщили про предполагаемый промен», сетовал Марков.
Ильин писал, что гр. Толстой уехал в Крым в имение в.к. Георгия Михайловича. «Великий Князь всё время отсутствует и когда случайно бывает в Петрограде, то поймать его трудно, но как его увижу, то спрошу его относительно высылки Вам вышедшего тома монет Петра I». Служащий великого князя долгое время жил у нас в Таганском доме, снимая оттиски с монет, интересовавших августейшего собирателя.
Стиль нумизматического Петербурга не нарушался и многими мелкими собирателями. Есть в архиве визитная карточка:
Константин Адольфович Уелита фон-Вольский Флигель-Адъютант Е.И.Величества Вас. остр., казармы Финляндского полка кв.20.
На обороте:
«Душевно благодарит и признателен многоуважаемому Павлу Васильевичу за присланную книгу».92
Племянник начальника фельдъегерского корпуса Витта продал свои медные монеты Бланку за 2000 р. «Гиль и Ильин ничего не знали о них», писал Марков, «и теперь неутешны!»93
Кстати сказать, торговля монетами в Петербурге принимала иногда оригинальные формы. «Здесь появился в продаже полтинник квадратный 1726 г. вполне настоящий», сообщал тот же Марков. «Владелец его д-р Саксендаль решил послать запросы всем московским нумизматам, кто сколько даст. Конечно, Вы также получите запрос. Продать его Саксендаль решил тому, кто больше даст. Таким образом, начнётся стравливание коллекционеров и испытание их на резвость и на злобность... Гиль предлагает владельцу уже 1200 р. для Великого Князя.»94
Иногда высокопоставленный Петербург одною своею высотою отпугивал мелких торговцев, и страх гнал монеты в спокойную Таганку. Некий армянин, имея медную грузинскую монету 1804 году, которой не было в коллекции Великого Князя «боялся туда идти, думая, что её отберут за 5 р., а он не посмеет торговаться».95 В результате П.В. через Маркова приобрел монету за 25 р.96
Одною из первых (в 1890 году) Павлом Васильевичем была приобретена коллекция киевского собирателя Арапова, с которым он был лично знаком. 30 июля 1890 г. Арапов предложил: «Не желаите ли быть собственником моей нумизматики, всей, как царской, также и от Петровской эпохи? которая собиралась около двадцати лет...» Свое предложение Арапов окружил некоторою «таинственностию»: никто из киевских нумизматов не знал об этом. «А узнай они, так они меня на семи вселенских соборах проклянут, что я продал в Москву, не показав им в течение целых семи лет, что я имел, тогда как не скрывали они от меня ничего!!»97 Коллекция пришлась П.В-чу «по сердцу».98 За императорскую коллекцию сошлись на 2000 р. с небольшим. Оценка производилась заглазно, по спискам и оттискам. Помог Гиль, который видел коллекцию в 1886 году, правда, не всю и по словам Арапова «в настоящем виде её не осязал».99
Из Киева в Таганку двинулись монетные партии — в ящиках — через каждые три дня по ящику. У Арапова в это время умерла жена и горестные дни совпали с «расставаньем с детками» («в переносном смысле, не фактически», добавлял Арапов, «ибо я их не имею и не имел никогда, хотя прожил 27 лет в супружестве»).100 «Приношу моё сердечное спаси Бог за выраженное Вами сочувствие о постигшем меня горе, в котором немного забываюсь благодаря Вам, предавшись всецело выполненной обязанности по отправке коллекции, Вам принадлежащей.»101 В начале октября вся коллекция была уже в Москве.
По письмам Арапова видно, что П.В. только начинал развёртывать нумизматическое собирание: подробно описывалось устройство «зелезного окрашенного под дубь» нумизматического шкафа и других типов шкафов. Велись разговоры о том, как мыть монеты.
Коллекция была приведена в порядок, и Орешников осмотрел её. Результаты экспертизы П.В. сообщил Арапову. «Г. Орешников», отвечал Арапов, несколько обиженный отзывом, «отнёсся к коллекции не критически, как бы следовало, а скорее скептически, не как нумизмат делитант любитель, а как истый блюститель правительственного музея и только.» Орешникову не понравились новоделы; Арапов соглашался их взять обратно не по цене, по которой он продал их П. В-чу, а по цене, которую сам П.В. назначит. «За червонец же Анны с радостию великою предлагаю Вам 75 р., естьли г. Орешников и им побрезгал?» «Естьли он позволил себе дать Вам совет не увлекаться новоделами или почти выбросить из коллекции, естьли он это посоветовал, то пусть бы уже и путь указал, где доставать для замены новоделов.» «Представляя Вашу коллекцию такому авторитету как г. Орешников, Вы руководились той хорошей пословицей: «ум хорошо, а два ищё лучше!» В свою очередь руководствуюсь тоже под час нелишней малороссийской пословицей: «людей слухай, а свiй разум май», это такая святая истина, которой нет опровержения, и нигде она так непригодна, как в нумизматике».102
В мае 1891 года Арапов собирался в Москву и просил П. В-ча указать ему гостиницу «недалеко от Кремля и не из очень пышных». «Впротчем Кремль может быть и не поставлен в условие.»103 «Всего приятней это будет встреча с Вами, естьли позволите так выразиться.»104 «С величайшим моим удовольствием желание Ваше исполню относительно сухово варенья, и это нисколько меня не затруднит. Причём заранее предвкушаю высокое удовольствие познакомиться при посредстве Вашем с г. Орешниковым»105, т.е. с тем Орешниковым, который разбранил его коллекцию.
Попав в среду московских нумизматов, Арапов почувствовал необходимость перестроить свою уютную провинциальность и простодушную старомодность на более светский лад. В его письме, как и всегда, милом и привлекательном своими ятями не на месте, появляется «утончённая» фраза, в которой с трудом можно найти подлежащее. «Находясь ещё под обаянием гостеприимства вчерашнего вечера, оказанного мне высокочтимой хозяйкой и уважаемым хозяином Алексеем Васильевичем106 в присутствии дорогих его гостей Владимира Константиновича107, Александра Андреевича108 и других (простите за плохую память, которую прошу покорнейше при первом случае возобновить в письме), как фамилии так же имена и отчества господина собирателя поясов109 и господина в небольшой соломенной шляпе с букетом ландышей в петле: что для меня весьма приятно будет удержать в памяти навсегда последний вечер в Москве, проведённый в кругу таких почтенных лиц, как кружок Московских нумизматов, которым шлю мой глубокий привет»110.
После московского путешествия в письмах появляются поклоны «высокочтимой и многоуважаемейшей» Клавдии Алексеевне и Марии Леонтьевне. Порфирий Николаевич вспоминает несколько часов, проведённых «в гостеприимном доме» Зубовых111. В Киеве по возвращении два недуга одолели его: «тоска страшная одиночества и безделье».112 В начале сентября была годовщина смерти жены, «несколько порасстроился нервами».113
И после покупки коллекции П.В. продолжал с Араповым переписку о монетах. «За сообщение Ваше не соберать рымской нумизматики весьма благодарен!»114 Летом 1891 года П.В. ездил на Кавказ, а потом жил в Крутце.
«Сердечно извиняюсь за нарушение Вашего покоя, который дерзнул разнообразить посылкой Вам нескольких штучек незначительных для осмотра, кстати приобщил уже вместе и червончик Петра I, что будет по сердцу, оставите!»115
В 1892 году Арапов открыл чайный магазин на Проречной улице.116 Дела магазинчика пошли не шибко. Не раз благодарил Арапов П. В-ча за его «Великое терпение» в отношении долгов. «Времена тяжёлые постигли весь коммерческий мир и в особенности наш русский!! то эпидемия, то голодовка, а тут ещё подвернулась таможенная война. Господь с ней, откудово она взялась?»117 Несмотря на эти тяжёлые времена в 1894 году. Арапов вторично женился. В том же году обрываются его письма.
Из писем Арапова узнаём мы много о киевских нумизматах. «У меня до 1888 года была своя порядочная коллекция медалей, но я одному сдесь новому собирателю её уступил и в добрый час сказать этим его заразил в такого ярого собирателя, что теперь в Киеве соперника ему нет! (не на бесплодную почву семя бросил!)»118 Другому собирателю, поляку, тот же Арапов «вдохнул страсть к соберанию» польских монет.119
«Персонал Киевского нумизматического мира увеличился одним субъектом и довольно ярым соберателем и самым ближайшим учеником Хр.Хр.Гиля, петербуржцем: это член судебной палаты Киевской г. Граббе, недавно поселившийся в Киеве по назначению с С. Петербурга, прекраснейшая личность. У него от Петра I по настоящий год серебро и медь подобраны на славу... некоторые экземпляры и у Толстого едва ли отыщутся. Разумеется в Петербурге собералось.»120 «Ваша коллекция вероятно теперь мало чем уступает Толстовской.»121
Заседание нумизматического общества 11 мая 1908 года в Москве. В первом ряду (сидят): С.И.Чижов, П.В.Зубов, А.В.Орешников и Г.Г.Клингерт. Во втором ряду: С.В.Прохоров, Ф.И.Прове, А.А.Корзинкин.
Перед Гилем Арапов благоговел. «Я надеюсь, что Вы доставили себе удовольствие, познакомившись с г-м Гилем, с этим немецким святым, как я его признаю! Это действительно милейшая личность»122. В следующем письме его речь опять идёт об удовольствии от встречи и близкого знакомства с «патриархом вообще нумизматики»123.
«Патриарх вообще нумизматики» в 1891 году, по словам Арапова, «открыл дверь крепко накрепко закрытую для входа посторонних лиц» — «выудил из сокровищницы г. Боделевского монет рублей на 800.»124 К монетам Боделевского начал подбираться и Арапов. «Заключаю мою просьбу, в настоящем деле по возможности не откровенничать пред слухом и зрением постоянно в Москве г. Гиля в особе уважаемейшего Алексея Васильевича!125 А иначе все дело испортим.»126 «Дойдёт это до слуха Христиана Христиановича, то у него есть в С. Петербурге немало фаворитов в роде г. Алексеева и других и он нам может спортить всё дело. Есть ли Алексей Васильевич был у Вас так себе случайно без Вашего приглашения на днях как Вы говорите, то тут уже не без чутья я подозреваю? Потому что назад тому дней пять г. Боделевский такой было фортель выкинул, что чуть чуть серебро не выскользнуло из рук.»127 «Хотя человеческая слабость похвалиться хорошим приобретением всегда перед ближним, в данном случае да мимо идёт нас с Вами покамест.»128 Выудили ли у Боделевского монеты Арапов и П.В. или их перехитрил «патриарх», не знаю.
В один год с коллекцией Арапова (1890) П.В. приобрёл в Киеве же коллекцию допетровских монет Д.Н.Чудовского.129
В 1896 году была приобретена коллекция допетровских и императорских монет и медалей Юлия Богдановича Иверсена, автора известного труда «Медали в честь русских деятелей».130 После смерти его у его сына в 1901 году были приобретены коллекция медалей частных лиц и остальные монеты за 13000 р. С сыном Иверсена первоначально говорил Марков и взял с него обещание, что никому кроме П.В. коллекции проданы не будут.131 «Ю.Ю.Иверсен абсолютно ничего не понимает в монетах и в тоже время обладает свойствами своего отца, только возвышенными в куб — жадностью и подозрительностью», писал Марков. «Он находит напр., что оценка его отца русских медалей ничтожна и что следует на всем прибавить.»132 К тому же стали являться конкуренты: хитрый Гиль и Кирхнер, готовый купить отдельные монеты за громадную цену. В качестве эксперта-оценщика Иверсен-сын пригласил Придика, который, будучи некомпетентен в русской нумизматике, постоянно обращался к Маркову.133 Наконец Придик «с помощью всякого рода сведущих людей» оценил коллекцию в 13000 р. Иверсен всё колебался и боялся продешевить.134 «При жадности Ю.Ю. он советовался решительно со всеми коллекционерами и всеми книгами по русской нумизматике и конечно брал ту цену, которую возможно было взять, не переходя границ нумизматического приличия.»135 Марков понимал, что в интересах П.В. нужно было не допустить вмешательства Гиля, который мог перехватить коллекцию. Но без Гиля не обошлось. Его пригласили Придик и Иверсен. Гиль оценку в 13000 р. одобрил, графу Толстому сказал, что цены безобразно высоки и коллекцию покупать не стоит, и вместе с тем посоветовал Иверсену продать коллекцию с аукциона, что, по его мнению, будет выгоднее.136 Ясно, какие сети расставлял Гиль: он рассчитывал, что за 13000 р. П.В. коллекцию не купит, что Иверсен продаст её с аукциона и тогда можно будет купить отдельные нужные экземпляры. Но П.В. с Марковым решили, что коллекцию за 13000 р. купить можно, хотя именно в этот момент срочно приходилось уплачивать большие суммы за восточные монеты. Платёж был растянут на полгода. Мнительный Иверсен не удовольствовался распиской и потребовал векселя. «Коллекция Иверсена выслана», гласила радостная телеграмма от Маркова от 28 мая 1901 года.
Охотившийся за отдельными монетами Кирхнер купил из коллекции только то, что было забраковано Придиком (на 90 р.). Летом того же года Кирхнер вёл с П.В. переписку об обмене монетами. «Мне конечно понадобилось бы многое, фигурирующее в коллекции г-на Иверсена, приобретённой Вами!», плакал он.137 «L’union fait la force, будемте же полезны друг другу» — выкидывал он лозунг осенью.138
В 1899 году была приобретена коллекция императорских монет Вас. Вас. Реймера в Петербурге.139 Некоторое время продажу коллекции Реймер скрывал. «Гиль как то спросил меня: правда ли, что Зубов хочет купить Вашу коллекцию? Я ответил ему — да! Затем сказал он мне: если будете продавать её, скажите мне, Великий князь купит её. И это было им сказано положительно. Долго скрывать от него я не мог, и сознался в том, что я свою коллекцию продал Вам, так как он, всё равно, рано или поздно узнал бы и мне было бы неприятно. С тех пор, как я сообщил ему о продаже коллекции, отношение моё с ним более чем натянутое.»140 П.В. приобрёл коллекцию, хотя и считал, что она «без головы» — Петровская медь неполна, квадратных одна гривна. Но много вещей было действительно отличных.141
В 1901 году была приобретена коллекция императорских монет В.Я.Криваксина, директора Варшавского реального училища.142 Посредничал Dom Bankowy J. Pinczewski, который и известил П.В. о предполагавшейся продаже. Оценена была коллекция из более 3000 шт. в 9965 р. 80 к.143 «В коллекции есть до 15 уникатов и штук до 30 монет, не имеющихся у Великого Князя и графа Толстого.»144 Коллекцию чуть было не перехватил петербургский торговец Трапезников за 6500 р. За эту цену купил её, однако, П.В. благодаря стараниям Пинчевского.
"Что вижу, то пою" или нумизматическая жизнь в фото он-лайнъ
[QUOTE]Sergey Yunin пишет: Я за ней и пришел ![/QUOTE]Далее,,,- ну хоть бы в двух словах - как Вы собираетесь действовать? [QUOTE]Sergey Yunin пишет: В Америке куда не плюнь в нумизмата попадешь ![/QUOTE] УГУ, ну каждый второй прям.. :crazy:
[b]"Восточно-Европейский Антикварный Дом",[/b] Результатами порадуете, сегодня? ;) Коллеги, может кто был, отрапортуйте :)
[ Закрыто] Учредительное собрание Национального союза нумизматов, 12 ноября 2013 года в городе Москве состоялось учредительное собрание Национального союза нумизматов.
[QUOTE]Водяной66 пишет: Проблема подоходного налога возникает[/QUOTE]Не столь велик, грех жаловаться + надежность и гарантии (какие-никакие) официальной сделки :!: Да и налог, далеко не в каждом случае следует уплачивать ведь (АД) не является налоговым агентом.
