Статья В.В.Узденикова ...

Процитирую В.В. Узденикова :
" ... с началом первой мировой войны сразу возрастает общий объем чеканки серебряной монеты ,причем это происходит ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ЗА СЧЕТ УВЕЛИЧЕНИЯ ОБЪЁМА ЧЕКАНКИ НИЗКОПРОБНОЙ РАЗМЕННОЙ МОНЕТЫ ,тогда как чеканка высокопробной банковой монеты (рублей и полтин ) в 1914 году резко сокращается  , А С 1915 Г. ПРЕКРАЩАЕТСЯ ПОЛНОСТЬЮ . Такое перераспределение выпуска монет В УСЛОВИЯХ ВОЙНЫ , ТРЕБОВАВШЕЙ МОБИЛИЗАЦИИ ВСЕХ РЕСУРСОВ СТРАНЫ , легко объяснимо : ИЗ ОДНОГО И ТОГО ЖЕ КОЛИЧЕСТВА ЧИСТОГО СЕРЕБРА МОЖНО БЫЛО ИЗГОТОВИТЬ РАЗМЕННОЙ МОНЕТЫ (500-Й ПРОБЫ) НА СУММУ В 1,4 РАЗА БОЛЬШУЮ( так в тексте ... опечатка ? ) , ЧЕМ ПРИ ЧЕКАНКЕ БАНКОВОЙ МОНЕТЫ ( 900-й пробы)  ... "

Напомню , что согласно имеющимся каждодневным отчетам монетного двора кроме 600 рублей 1915 года и 300 юбилейных Гангутских рублей в 1916 году , НИКАКАЯ ДРУГАЯ РУБЛЁВАЯ МОНЕТА НА ПЕТРОГРАДСКОМ МОНЕТНОМ ДВОРЕ ,С 1915 И ВПЛОТЬ ДО ЕГО ЗАКРЫТИЯ В 1918 ГОДУ , НЕ ЧЕКАНИЛАСЬ !!!
И как писал по этому поводу И.Г. Спасский : " Если не верить таким документам , то каким же материалам ВЕРИТЬ ? "

Уважаемый WCO ,  ну раз мои возражения привели к тому , что Вы не поленились почитать Википедию ,значит они были написаны не зря . Для удобства обсуждения привожу прочитанную Вами выдержку полностью ( со своей стороны замечу ,что Казань с находившимся там штабом Восточного фронта, под охраной 5-го Латышского полка и Интернационального сербского батальона , была взята 1-ым Чехословацким полком под командованием капитана Степанова (2000 чел. при 4 орудиях) совместно с Каппелевцами ...

До августа 1914 года (начала ПМВ) в Российской империи действовал золотой стандарт. Один рубль содержал 0,774235 г золота, соответственно 1 миллион рублей представлял собой 774 кг золота. В 1913 году курс рубля по отношению к другим валютам был 9,46 рубля за фунт стерлингов, 1,94 рубля за доллар США, 0,46 рубля за немецкую марку, 0,37 рубля за французский франк.

Золотой запас во время Первой мировой
В начале Первой мировой войны золотой запас России был самым крупным в мире и составлял 1 миллиард 695 миллионов рублей (около 40 миллиардов долларов по нынешнему курсу).
В течение войны значительные суммы золотом были отправлены в Англию в качестве гарантии военных кредитов. В 1914 году через Архангельск в Лондон было отправлено 75 млн рублей золотом (8 млн фунтов). В пути корабли конвоя (крейсер Drake и транспорт Mantois) получили повреждения на минах и этот путь был признан опасным. В 1915—1916 375 млн рублей золотом (40 млн фунтов) было отправлено по железной дороге во Владивосток, а затем на японских военных кораблях перевезено в Канаду (часть Британской империи) и помещено в хранилища Банка Англии в Оттаве. В феврале 1917 тем же путем через Владивосток было отправлено ещё 187 миллионов рублей золотом (20 млн фунтов). Эти суммы золотом стали гарантией английских кредитов России для закупки военного снаряжения на сумму соответственно 300 и 150 млн фунтов стерлингов. Итого, к моменту захвата банков большевиками, с учетом золота добытого во время войны, золотой запас России составлял 1101 миллионов рублей.
С началом Первой мировой войны встал вопрос о сохранности государственного золотого запаса Российской империи, находившегося в Петрограде. Для гарантии сохранности была запланирована эвакуация государственных сокровищ.
Эвакуация началась в начале 1915 года. Из Петрограда ценности вывезли поездом в Казань и Нижний Новгород.
После Февральской революции туда же перевезли ещё и золото из других городов: Воронежа, Тамбова, Самары, Курска, Могилева и Пензы. В итоге в Казани сосредоточилось более половины золотого запаса Российской империи.
Под напором белых частей Генерального штаба полковника В. О. Каппеля и чешских частей руководство Советской России приняло решение эвакуировать золото из города, однако стремительность нападения на Казань Каппеля помешала советским властям эвакуировать золотой запас, удалось вывезти из Казани всего 4,6 тонны золота (100 ящиков): «Начав 1 августа движение из Симбирска на пароходах, флотилия "Народной армии", предварительно разгромив в устье Камы вышедшую навстречу флотилию красных, 5 августа уже создала угрозу Казани, высадив десанты на пристани и противоположном берегу Волги».
Золото, захваченное белыми
Генерального штаба генерал-лейтенант В. О. Каппель
Телеграмма полк. Каппеля полк. Чечеку о взятии Золотого запаса России
Уже к полудню 7 августа 1918 года отрядом полковника Каппеля Казань была полностью очищена от красных. Полковник Каппель докладывал в телеграмме полковнику С. Чечеку: «Трофеи не поддаются подсчёту, захвачен золотой запас России в 650 миллионов…». Кроме того, из казанской части Золотого запаса Российской империи белым достались 100 млн рублей кредитными знаками, слитки золота, платины и другие ценности). Впоследствии полковник Каппель сделал всё, чтобы вовремя вывезти Золотой запас России из Казани и сохранить его для Белого дела.
Через 10 дней, 16 августа, захваченную в Казани часть золотого и серебряного запаса Российской империи и в количестве более чем пятисот тонн золота и не менее 750 ящиков серебра на двух пароходах под охраной отправили в Самару — столицу КОМУЧа. Из Самары золото на некоторое время перевезли в Уфу, а в конце ноября 1918 года золотой запас Российской империи был перемещён в Омск и поступил в распоряжение правительства Колчака.
Золото было размещено на хранение в тамошнем филиале Госбанка. В мае 1919 года группа сотрудников банка начала пересчет золота. На всех ящиках были проверены пломбы и печати, после чего было установлено, что всего в Омске находилось золото на сумму 650 млн рублей (505 тонн). Кроме того, здесь хранилось золото, не включенное в государственный запас — золотые части приборов, принадлежащие Главной палате мер и весов. 31 октября 1919 года золотой запас под усиленной охраной офицерского состава был погружен в вагоны. Золото и охрану разместили в 40 вагонах, ещё в 12 вагонах находился сопровождающий персонал. Транссибирская магистраль на всем протяжении от Ново-Николаевска (ныне Новосибирск) до Иркутска контролировалась чехами, отношение которых к адмиралу сильно ухудшилось после разгона Уфимской директории и последовавших за этим репрессий. К тому же главной задачей чехов была собственная эвакуация из России. Только 27 декабря 1919 года штабной поезд и поезд с золотом прибыли на станцию Нижнеудинск, где представители Антанты вынудили адмирала Колчака подписать приказ об отречении от прав Верховного правителя России и передать эшелон с золотым запасом под контроль Чехословацкого корпуса. 15 января 1920 года чешское командование выдало Колчака эсеровскому Политцентру, который уже через несколько дней передал Колчака большевикам. 7 февраля чехословаки возвратили советским властям 409 млн рублей золотом в обмен на гарантии беспрепятственной эвакуации корпуса из России. Народный комиссариат финансов РСФСР в июне 1921 года составил справку, из которой следует, что за период правления адмирала Колчака золотой запас России сократился на 235,6 миллионов рублей, или на 182 тонны. В некоторых ящиках, где некогда хранились золотые слитки, были обнаружены кирпичи и камни. На закупку вооружения и обмундирования для своей армии Колчак потратил 68 миллионов рублей. 128 миллионов рублей были им размещены в зарубежных банках, их дальнейшая судьба остается неясной.
Ещё 35 миллионов рублей из золотого запаса пропало уже после передачи его большевикам, при перевозке из Иркутска в Казань.
Золото атамана Семёнова
Атаман Семёнов
Империал Николая II 1897
В сентябре 1919 в Чите атаманом Семеновым был захвачен эшелон с 42 миллионами рублей колчаковского золота, направлявшегося в США. Из них 29 миллионов Семенов потратил на нужды своей армии и правительства, расчеты с поставщиками и местным населением, в том числе и на выплату заработной платы железнодорожникам и другим служащим госучреждений. Американские представители требовали от Семенова отправить золото в США, но опиравшийся на японцев Семенов отказал им.
В марте 1920 года в порту Дальний атаман Семенов передал японской стороне 33 ящика с золотыми монетами. По информации посольства Японии в России  деньги были помещены на депозит в банк Тёсэн Гинко. 1 млн 400 тыс. иен с вышеуказанного депозита в качестве оплаты за продукцию военного назначения были перечислены на счет в банке Ёкохама Сёкин Гинко генералу М. П. Подтягину, который являлся военным атташе Дальневосточной армии при посольстве России в Токио. В 1922—1929 годах в японских судах рассматривался спор между Семёновым и Подтягиным о том, кому из них должны быть возвращены примерно 1 млн 60 тыс. иен, которые остались после произведенных выплат. В конечном итоге Верховный суд Японии решил дело в пользу Подтягина и представитель Подтягина получил средства с указанного депозита.
В ноябре 1920 года начальник снабжения семеновской Дальневосточной армии генерал-майор Павел Петров передал под расписку на временное хранение начальнику японской военной миссии полковнику Исомэ 20 ящиков с золотой монетой и 2 ящика со слитками на сумму 1,2 миллиона рублей. Впоследствии это золото так и не было возвращено японцами Петрову, хотя он много раз пытался его вернуть.
В 1934 году Петров подал иск в токийский суд на министерство обороны Японии. Продолжавшийся до 1940 суд был фактором внутренней японской политики, в судебном деле Петрова поддерживали японские либералы, которые таким образом хотели уменьшить политическое значение военных из Квантунской армии. Наконец в 1940 году суд вынес решение против Петрова. Суд указал, что хотя факт получения золота японцами установлен, но, поскольку Дальневосточная армия Семёнова больше не существует, то Петров является частным лицом и не может быть правопреемником Российской империи и Романовых, которым изначально принадлежало золото.
В японской печати высказывалось мнение, что кроме упомянутых выше сумм какое-то количество золота захваченое японскими войсками в Сибири было скрыто японскими офицерами от японского правительства и присвоено ими в личную собственность, пошло в секретные фонды армейской разведки и на подкуп чиновников и членов парламента в Токио.
Золото в руках Чехословацкого легиона
В Казани по предварительным данным было захвачено более 657 миллионов рублей золотом (около 330 миллионов долларов). Это золото было перевезено в Самару, а потом, под охраной Чехословацкого корпуса, отправлено из Самары в Омск. При переучёте в Омске обнаружился только 651 миллион рублей. Некоторые историки на этом основании утверждают, что недостающие 6 миллионов были украдены чехами. Кроме того существует расхождение в 4-5 миллионов рублей между суммой, оставшейся у Колчака после закупки оружия, и суммой, полученной большевиками в Иркутске. По одной из версий, эти 4-5 миллионов тоже украли чехи, когда золото снова оказалось под их охраной на пути из Омска в Иркутск. В поддержку этой версии приводится переписка руководителей чешской армии и государства, в частности, существовавшее, по утверждению владивостокского краеведа Буякова, секретное письмо Бенеша командованию легиона, в котором он выражает заинтересованность в «закупке золота и других драгоценных металлов». Ещё одним основанием для этой версии служит то, что вернувшиеся на родину легионеры основали собственный банк — Легиабанк, ставший одним из крупнейших банков Чехословакии. Однако, по уточнённым данным, пропавшего колчаковского золота не могло хватить для основания банка.
Бывший зам. министра финансов в правительстве Колчака Новицкий в 1921 году в публикации в лондонском русскоязычном журнале утверждал, что чехи присвоили 63 миллиона рублей. Представители оппозиционных немецких партий в довоенном парламенте Чехословакии обвиняли правительство в краже 36 российских миллионов. Ни цифры Новицкого, ни цифры немецких партий не подтверждаются документами и не поддерживаются серьёзными историками. По современным данным сумма, примерно соответствующая 63 миллионам, была тайно переведена министерством финансов на счета доверенных лиц белого движения за границей, чтобы обезопасить золото от возможной конфискации его большевиками.
В связи с вопросом русского золота в Чехословакии иногда отмечается , что после Гражданской войны чешское правительство пригласило в страну несколько тысяч российских эмигрантов и активно помогало им материально. Только с 1921 по середину 1927 года на их поддержку было выделено 489 миллионов крон  (приблизительно 170 миллионов долларов) — то есть значительно большая сумма, чем та, которую легионеры могли вывезти из Сибири даже по самым смелым оценкам.
В 1936 году советское правительство по запросу Сталина обращалось к Чехословакии с требованием вернуть золото, но вразумительного ответа от президента Бенеша так и не получило.[источник не указан 212 дней]

Золото в Советской России
После заключения Брестского мира был подписан секретный дополнительный протокол к нему, по которому большевики обязались отправить в Германию 250 тонн золота (320 млн рублей золотом), 320 млн рублей бумажными романовскими деньгами и промышленные товары и сырье на огромную сумму. В сентябре 1918 года в Германию было отправлено два эшелона с 98 тоннами золота. Остальное золото не было отправлено — Германия проиграла войну.
После подписания Компьенского перемирия Брест-Литовский договор был разорван. По условиям Версальского мирного договора подписанного Германией все финансовые последствия Брестского мира аннулировались, а золото, доставленное в Германию из Советской России, по статье 259 Версальского договора переходило под контроль Антанты, хотя его дальнейшая судьба не определялась. Русское золото было доставлено в Банк Франции, где и размещено на хранение.
По российско-французскому соглашению об урегулировании взаимных финансовых претензий 1997 года Россия отказалась от требований на золото, оставшееся во Франции, и требований, связанных с интервенцией 1918—1922 годов, и выплатила Франции компенсацию в 400 млн долларов, а Франция отказалась от требований выплаты долга по займам и облигациям царского правительства.
По условиям Тартуского мирного договора между РСФСР и Эстонией, Эстонии было выплачено 11,6 тонн золота на сумму около 15 миллионов рублей. Согласно Советско-литовскому мирному договору, подписанному 12 июля 1920 Литве было выплачено 3 миллиона рублей золотом. Согласно Рижскому мирному договору 1920 года Латвии выплачивалось 4 миллиона рублей золотом.
Согласно Рижскому мирному договору 1921 года Польше было выплачено 30 млн золотых рублей.
В 1920—1921 годах 5 млн золотых рублей было выделено как помощь Турции.
Более 200 тонн золота было потрачено в начале 1920-х годов на закупку паровозов в Швеции и Англии по многократно завышенным ценам...

Если это так, то наиболее убедительна версия об обычном российском бардаке - отчеканили, в документах ошибка, зачем то большинство тиража отправили за Урал, а там он провалялся в каких-нибудь хранилищах.

И где доказательства, что этот клад зарыт до 1917 года? Очень часто в клады входят монеты вышедшие из обращения, особенно если население привыкло и доверяло старой монете. Или Вы думаете, что в 1920-х годах зарывали исключительно клады с Советскими полтинниками? Ничего Ваш "факт" не доказывает, поскольку время захоронения клада и его происхождение не известно.

В 1920-х годах могли быть спрятаны (зарыты) клады монет царского чекана до 1917 года. После реформы 1924 года Государство стало платить по 62 копейки за полновесный Рубль старого образца, а Рубль биллоном стоил всего 31 копейку. Были кто сдавал серебро, но были и те, кто спрятал, зарыл все царские монеты до лучших времён.

WCO

Это все понятно.Вы выложите фото этих 10 монет 15 года.

Вы не предоставили ни одного доказательства, что клад спрятан до 1917 года. Серебро царского образца действительно обращалось в различных губерниях в 1920-х годах (тому есть много документальных подтверждений). Рубли 1915 года могли обращаться в регионах Сибири и Дальнего Востока в 1920-х годах. И всё-таки, большинство рублей 1915 года в довольно высоком состоянии, не как сильно затёртые Рубли 1895-1900 годов, это говорит о том, что если даже некоторые Рубли 1915 года и обращались, то совсем не много. Много Рублей 1915 года не обращалось, но было испорчено абразивной чисткой и в результате неправильного хранения. В книге Векслера-Мельниковой "Московские клады", есть данные о многих подобных Вашему кладах с монетами до 1917 года (где и когда найден, состав клада, срок захоронения если удалось установить и т.п.). Совершенно точно, что были клады только из монет до 1917 года зарытые после 1917 года, это для тех кладов, где срок закладки клада был достаточно точно установлен. Для большинства кладов срок закладки установить не удалось. Ничего по делу Рублей 1915 года Ваши сведения не проясняют.  

WCO

отлично

ОТЛИЧНАЯ ПОДБОРКА ШТЕМПЕЛЬНЫХ АВЕРСОВ С ЦИФРОЙ 1915г. Но за множеством    на историю России - человеку так никто и не ответил, есть ли разница в реверсах (плоский, выпуклый) и к чему ее отнести. Извесно и вполне понятно что был  в 20-х годах дочекан, по заказу обществ, дочекан сделан якобы подлинными штемпелями, сохранившимися на мон. дворе.ВООБЩЕ, есть ли полноценные разновиды??? Сейчас с Польши нам, полным ходом пропедаливают рубли 1915 года, с реверсом образца 1895года и ни грамма не краснеют!

Вопрос спорный, многие и я в том числе за аверс принимают герб государства, тема бесконечная, но основной вопрос не в этом, а в обсуждении разновидностей рубля 1915 года.

Извините за флуд.Может гурт назовем по другому.

Нет. Ребро монеты назовем гуртом

Энциклопедии - совершенно бесполезная вещь. Там даже нет данных "... в каком году Наполеон Мамая победил?". Лучше спорить об истории России на основе сюжетов Ералаша.

 Извините, Илья, но я имел в виду, что викпедии доверять нельзя, как и многим современным энциклопедиям. Как это странно не прозвучит, но если отбросить идеологию, то в советское время подходили к энциклопедическим изданиям (да и другим)гораздо более профессионально. А об истории лучше судить по работам профессионалов и по документам.  

Между тем, изъятие на Д. Востоке звонкой монеты и механическое внедрение здесь совзнаков, не имея самых необходимых экономических предпосылок, или внесет полное расстройство в хозяйственную жизнь Д. Востока, или же останется лишенной всякого жизненного содержания декларацией. Основная экономическая предпосылка внедрения в хозяйственный оборот советской бумажной валюты заключается в предварительном создании достаточной товарной базы в виде притока из России товаров советского производства, продаваемых на совзнаки. Такой базы не только в первые месяцы после советизации Д. Востока, но и в течение всей первой половины 1923 года здесь не было. Далее, введение на Д. Востоке совзнаков, лишенных при отсутствии советской товарной базы всякой покупательной силы и распространение этих бумажных знаков среди населения, бывшего в течение четырех лет жертвой и очевидцем последовательного крушения многих бумажно-денежных эмиссий и испытавшего затем в течение двухлетнего периода преимущества твердой валюты, имело бы результатом немедленное возвращение в казну выпущенных в обращение совзнаков и потерю государства на обесценении доходов и сборов, вносимых совзнаками. Наконец, изъятие звонкой монеты и внедрение совзнаков внесло бы настолько серьезное расстройство в народное и государственное хозяйство на Д. Востоке, что центру пришлось бы для поддержания нарушенного хозяйственного равновесия увеличить свои дотации против предыдущих двух лет. Кроме того, вопрос о внедрении на территории б. ДВР советского бумажного рубля осложнялся громадностью расстояний и слабым развитием путей сообщения, которые обуславливали крайнюю медленность товарооборота и тем самым угрожали населению непосильными для него потерями на падающей валюте. Наконец, самая возможность создания на Д. Востоке товарной базы, как необходимой предпосылки внедрения совзнаков, ставилась, вообще, под сомнение, поскольку выгода отправки товаров за 5 — 6 тысяч верст для сбыта их на быстро падающую бумажную валюту делалась весьма проблематичной для тех государственных и кооперативных предприятий, которые при высокой производственной стоимости товаров и дороговизне железнодорожных перевозок, отважились бы выступить с ними на Д. Восточном рынке.

Необходимо отметить, что выяснившиеся для Москвы, после изучения несколькими командированными для этой цели комиссиями: Комиссии Вал. Управления НКФ, Комиссия и др.) особенностей Д. Восточной экономики, исключительные трудности распространения совзнаков на территории Д. Востока склонили и руководителей финансовой политики в центре не только к осторожному и планомерному проведению унификации денежного обращения на Дальнем Востоке, но и к существенному изменению первоначального плана этой унификации. Если первоначально предполагалось механически распространить на Д. Восток общесоюзную денежную систему в том виде, в каком она функционировала по всей России, то впоследствии с расширением сферы обращения банкнот Госбанка, возник проект — установить на Д. В. хождение совзнака по курсу на червонец, что представляло, конечно, чрезвычайно существенное отступление от общесоветской денежной системы.

Однако, поставленный еще в ноябре 1922 года и первоначально предрешенный в Москве весной 1923 года вопрос об унификации денежного обращения на Д. Востоке получил формальное и притом частичное разрешение, лишь почти через год, когда декретом ЦИК от 3 августа 1923 года и постановлением ДРК от 20 сентября того же года на Д. Boctoке было установлено хождение червонцев и совзнаков, последних по курсу на золото, вместе с золотой монетой и когда изменившиеся условия экономики Д. Востока создали почву для этого компромиссного разрешения вопроса.



6) Борьба с иностранной валютой в Приморье.



Освобождение Приморья в октябре 1922 года несколько опередившее присоединение Д. Востока к Советской России, немедленно же поставило вопрос об активной борьбе с иностранной валютой — главным образом, с иеной, игравшей здесь роль проводника японского экономического влияния. Политическая и экономическая необходимость борьбы с иеной, как остатком или в своем роде арьергардом японской интервенции, была ясна для всех. Но далеко не столь ясно было сознание трудности этой борьбы, так же, как недостаточно были уяснены и самые методы борьбы. Трудность борьбы с иеной была обусловлена тем доминирующим положением, которое она занимала в хозяйственном обороте Приморья в качестве фактической денежной единицы и преобладающего орудия обращения.

Из применявшихся в Приморье методов борьбы с иеной наименее действительными оказались, по понятным причинам, внешне наиболее решительные, но по существу наименее эффективные меры — меры запретительного характера. Не оправдав возлагавшихся на них надежд, эти запретительные мероприятия свелись к отдельным, не связанным между собой действиям и эпизодическим выступлениям, не имевшим сколько-нибудь серьезных результатов. Так, в разное время, таможня, налоговой аппарат, почта объявляли о прекращении приема иен, а затем сами же отменяли свои первоначальные запретительные распоряжения. Такая крупная хозяйственная единица в Приморье, как Уссурийская дорога, не признала для себя возможным выполнить распоряжение местного Губфинотдела о прекращении приема иены. Непосредственная причина неудачи этих административных мероприятий лежала в крайнем недостатке русских денежных знаков, при котором немедленное изъятие из обращения иены создало бы денежный голод и парализовало бы хозяйственную жизнь этого богатого края.

Весьма ярко вскрыл отмеченную выше бесплодность, в местных экономических условиях запретительной тактики в борьбе с йеной характерный и поучительный эпизод с запрещения приема иены, имевшей место в Николаевске-на-Амуре в ноябре 1922 г. Местная почтово-телеграфная контора, получив из краевого центра распоряжение о прекращении приема иены к почтовым переводам и платежам, оказалась совершенно парализованной в своей работе, так как никакими денежными знаками кроме иены местное население не обладало. Создавшееся положение заставило Николаевскую п.-т. контору обратиться и Читу с телеграфным ходатайством о немедленной отмене запрещения и интересах не только почтового ведомства, но и в интересах местного населения и местных правительственных учреждений.

Не желая отменять сделанного Николаевску на Амуре распоряжения, но в то же время не имея возможности послать туда русскую звонкую монету вследствие затруднительности сообщения с Николаевском в зимнее время, краевой центр выдвинул проект выпуска там местных сертификатов. И лишь по выяснении невыполнимости этого проекта Николаевску было сделано распоряжение возобновить прием иен.

Николаевский и другие эпизоды в том же роде послужили поучительным подтверждением того добытого опытом не одного только Д. Востока положения, что борьба с твердой иностранной валютой не может быть успешной при отсутствии или недостаточном количестве собственной, национальной твердой же валюты и что, во всяком случае, эта борьба должна быть строго продумана и подготовлена рядом предварительных мероприятий экономического порядка.

Одним из наиболее действительных мероприятий этого рода должно было сделаться и сделалось снабжение русской звонкой монетой местностей, находившихся в сфере влияния иены. Это снабжение монетой Приморья и Николаевска на Амуре производилось после прекращения японской интервенции как казной, так и банками — Дальбанком и затем, по мере развития филиалов Госбанка — и этими последними.

Однако, наиболее упорно применялся метод борьбы с иеной, заключавшийся в понижении официального ее курса. Тогда как до ноября 1922 г. Харбинский курс золотого рубля на иены стоял обычно на уровне. 10.40—10.45 за Руб. 10.00 зол., а в самом Приморье б. Приморским правительством устанавливался курс не свыше 10.40, Уссурийская же дорога принимала иены даже по курсу 10.35 (при золотом паритете 10.32) Приморский Губфинотдел сразу же резко понизил курс иены до 11.00, доведя далее официальный курс до 11.20, а затем до 11.30. На этом уровне курс иены оставался до октября 1923 г., когда Уполнаркомфином на Д. Востоке было объявлено новое понижение иены до 11.80. Необходимо, при этом, иметь в виду, что хотя официальный курс отражался и на частном обороте, следовавшем в значительной мере за официальным курсом, однако, не все даже правительственные предприятия придерживались объявленного официального, курса. Так, Уссурийская жел. дорога, зависящая в значительной мере от транзитных экспортных грузов, идущих из Маньчжурии на Эгершельд, : (наиболее оборудованная специально для погрузки и разгрузки морских грузов часть Владивостокского торгового порта), сначала принимала иены от экспортеров по официальному курсу, а затем, из опасения потерять экспортные грузы, вынуждена была повысить для экспортеров курс иены до 10.60 за P.10.

Что же касается последнего по времени курса 11.80, то он применялся преимущественно по расчетам с казною, в частном же обороте не привился, оставаясь долгое время на уровне 11.30 - 11.50 за 10 руб. зол.

Обращаясь к оценке понижения курса, как способа борьбы с иеной, следует признать, что хотя официальный курс, не вытекавший из положения иены в то время на мировом валютном рынке, был крайне невыгоден для нее, однако этот курс, в приморских условиях, не нанес иене того сокрушительного удара, на который, по-видимому, рассчитывали.

Курсовые удары по иене не изгнали ее из Приморья, и она продолжала еще довольно долго оставаться в обороте преобладающим платежным средством и орудием обращения.

Это, конечно, не значит, что иена сохранила до сих пор свое былое значение в хозяйственной жизни Приморья. Напротив, мы можем в настоящее время констатировать, что уже к концу 1923 года иена потеряла под собой почву и ныне, по-видимому, доживает в Приморье свои последние дни, о чем можно судить по следующим цифровым данным: еще в апреле — мае 1923 г. особая комиссия по денежному обращению, образованная по Владивостоке при Приморском Губфинотделе, определяла сумму иен„ находившихся тогда в обращении, в 15-20 миллионов в то время, как к началу текущего (1924) года сумма иен не превышала Уже 3-5 миллионов.

Приближающаяся естественная смерть иены в Приморье находят себе объяснение, главным образом, в происшедшем со времени воссоединения Приморья с Россией, коренном изменении общих условий политического и экономического порядка. Эти общие условия, благоприятные для иены, заключаются в чрезвычайном ослаблении торговых связей с Японией и появлении на Д. Востоке в значительном количестве русской валюты в виде червонцев и банкнот Госбанка и, наконец, в установлении и развитии товарооборота с Сибирью и европейской Россией.



в) Изменения в структуре денежного обращения в связи с исчезновением золотой монеты. Общая характеристика происшедших изменений.



Установленное законом 16 мая 1921 г. металлическое обращение функционировало достаточно удовлетворительно в течение около полуторых лет. Недостаток орудий обращения который ощущался хозяйственным оборотом в первое время после легализации металлического обращения постепенно был смягчен вовлечением в обращение монетных запасов населением, а также притоком монеты извне. Провозглашенная законом 16 мая 1921 г. в качестве обеспечения для расчетов золотая денежная единица, будучи представлена реальной золотой монетой сохраняла свое реальное значение. Между золотой и серебряной монетой установилось известное количественное равновесие, соответствовавшее, в общем потребностям менового оборота. Золотая и серебряная монета свободно и беспрепятственно, без ограничения разменивалась одна на другую по официальному курсу. Золотая монета, выпущенная из государственных и кооперативных учреждений и предприятий и из банков, не исчезала из пределов денежного обращения, но более или менее непрерывно возвращалась в кассы. В денежном обороте не проявлялось какого-либо особого пристрастия к золотой монете и поэтому монета могла беспрепятственно выполнять свои функции орудия обращения — словом, работа денежного аппарата протекала в более или менее нормальных условиях почти вплоть до конца 1923г.

Первые, симптомы начавшегося болезненного процесса, приведшего денежное обращение Дальне-Восточной Области к глубокому органическому перерождению, проявились еще в ноябре-декабре 1922 г., когда в обороте стал ощущаться некоторый, в начале не очень заметный недостаток монеты, на ближайших причинах которого мы остановимся ниже. Размен на золотую монету, не нашедший надлежащего удовлетворения, дал толчок к отклонению реального курса серебра от официального: золотая монета стала дорожать, в отношении серебряной — возник лаж на золото. В январе — феврале 1923 г. этот лаж появился в В.-Удинске и был едва заметен, не превышая 3-5%, но затем он стал распространяться на Восток, достигнув в апреле 10-15%. Приблизительно в то же время (конец марта — начало апреля под влиянием высокого курса золотой десятки в Харбине, обнаружился лаж на золото во Владивостоке и притом настолько значительный, что банки и др. учреждения прекратили выпуск золота.

Этот процесс, начавшись почти одновременно в двух противоположных концах Д.Востока постепенно охватил всю территорию от Прибайкалья до Приморья, при чем в июне-июле лаж дошел до 25-30%.

По мере роста лажа и распространения его на новые районы, не только коммерческий оборот, но также население, государственные и кооперативные учреждения и предприятия перестали оказывать плохо скрываемое, но несомненное предпочтение золоту перед серебром. В государственные и банковые кассы уже и январе-феврале 1923 г. начался усиленный сброс серебра; золото же, по возможности, придерживалось как населением, так и учреждениями, по-видимому, учитывавшими, что, при создавшейся конъюнктуре, золото, выпущенное обращение, уйдет от них безвозвратно. Количественное соотношение между золотой и серебряной монетой в обращении стало резко меняться к худшему — золото уходило из денежного обращения, а серебро, напротив, наполняло его волна за волной. Уйдя из оборота, которому она служила орудием обращения, золотая монета явилась уже в виде спекуляции на подпольном валютном обороте, откуда она, с одной стороны, возвратилась в «кубышки», а с другой — ушла в Европейскую Россию и Сибирь, частью — за границу.

Таким образом, в мае — июле 1923 г. золотая монета совершенно и повсеместно исчезла из оборота, металлическое же обращение на Д.Востоке оторвалось от своего реального золотого основания. Однако, несмотря на падение фактического курса серебра в отношении реальной золотой монеты, никаких легальных изменений в действовавшей денежной системе не произошло, официальное соотношение золота и серебра не было изменено, если не считать незначительного понижения курса банкового рубля, объявленного 6 июля 1923 г., в связи с предстоявшим ведением на Д, Востоке червонцев. Государственно-финансовый и банковый оборот, не желая признавать лажа, не делал никакой формальной разницы между золотом и серебром.

Не отличаясь ясностью структуры и в своем первоначальном виде, сформулированном законом 16 мая 1921 г. денежное, обращение Д. Востока под влиянием описанного выше процесса исчезновения золотой монеты и заполнения оборота исключительно серебром утеряло даже свою первоначальную и без того недостаточную ясность.

В самом деле, золотой рубль, установленный законом 16 мая в качестве денежной единицы и мерила ценности и сохранявший в 1921 и 1922 г. г. в известной мере реальное свое значение, ныне, после исчезновения золотой монеты из оборота, превратился в некую фикцию. Лишенный материального, конкретного выражения в обороте, «золотой рубль» сделался условной, расчетной единицей „теоретическим", „идеальным" рублем. Золотой рубль, как денежная единица и золотой рубль, как монетизированное золото, оторвались один от другого и стали нести раздельное существование. Золотая монета, потерев все присущие ей денежные свойства, Кроме функции средства накопления, превратились в спекулятивный товар. Уступив свою роль денег серебру, золото поменялось местом с этим последним, между тем как в первом периоде развития металлического обращения; до конца 1922 г. серебро было как бы товаром, золото — деньгами.

Прежняя золотая десятка сделалась теперь, как ее называют на Д. Востоке, „мифической десяткой", а новая „условная" или „теоретическая" десятка, в отношении которой устанавливался курс серебра и велись все расчеты в ДВО,—это золотая десятка по официальному курсу, установленному 6 июля 1923 г., была равна 11,11 банковым серебряным рублям или 26 (с 15 февраля 1924 г.—16) биллонным рублям. В этом условном „золотом рубле" исчисляется на Д. Востоке государственный и местный бюджет, взимаются казенные налоги и сборы, в нем производятся расчеты в гражданском обороте, в нем же исчисляются товарные цены.

Таким образом, металлическое обращение в виде совместной и более или менее соразмерной циркуляции золотой и серебряной монеты, сделалось чисто серебряным обращением хотя и осложненным золотым исчислением.

Таковы сущность и общий ход происшедших в 1923 г. изменений в денежном обращении Дальне-Восточной Области.



Причины изменений, происшедших в денежном обращении Д. Востока с конца 1922 года.



Происшедшее с конца 1922 г. изменение характера денежного обращения Д.-В. Области было вызвано целым рядом причин.

Можно полагать, что наиболее общей и глубокой причиной кризиса золотого обращения на Д. Востоке, который привел к исчезновению из оборота золотой монеты и к заполнению каналов денежного обращения исключительно серебром, являлась вообще крайняя трудность подержания золотой циркуляции при современном ненормальном состоянии мирового хозяйства и мирового денежного обращения.

Если почти во всех европейских странах золотая монета исчезла во время войны из обращения и оказалась частью стянутой в государственные кассы, частью припрятанной населением, а еще в большей мере утекла в государства с активным платежным балансом и если везде золотая монета лишилась денежных свойств и вследствие прекращения чеканки золота оторвалась от его ценности и если, наконец, нигде, за исключением Соед. Штатов С. А., до сих пор не восстановлена и вряд ли где-либо скоро будет восстановлена нормальная золотая циркуляция, то тем более трудной и сложной задачей являлось восстановление, а затем coxpaнение золотой циркуляции в таком экономически отсталом крае, как Дальне-Восточная Область и экономической зависимостью от соседних товарных рынков и с ее сравнительно небольшими монетными запасами.

Однако, той ближайшей причиной исчезновения с территории русского Д. Востока золотой монеты и тем непосредственным фактором, который привел к установлению здесь значительно серебряной циркуляции, следует признать влияние двух важнейших для ДВО внешних рынков — прежде всего и главным образом московского и отчасти зарубежного востока. До тех пор, пока Д. В. Область существовала в качестве самостоятельного государственного образовании и была отрезана государственной границей от Сибири и вообще от европейской России, эта искусственная политическая и экономическая обособленность русского Д. Востока способствовала сохранению особенностей местного денежного обращения и предшествовала утечке золотой монеты на Запад.

Правда, до 1922 г., т. е. до перехода Советской России к новой экономической политике спрос на золотую монету в РСФСР еще так слабо проявлялся, что для утечки ее на запад тогда еще не было достаточных предпосылок. Но уже в первой половине 1922 г. экономические условия Советской России настолько изменились, что на золотую монету там возрос повышенный спрос, создавший весьма реальный стимул для вывоза ее с Д. Востока в Москву и вообще на Запад.

Одним из наиболее сильных стимулов для вывоза золота из пределов бывшей Д. В. республики была огромная курсовая разница, которая существовала в это время в расцвете серебряной монеты — с одной стороны, в Сибири и Европейской России и, с другой стороны на Дальнем Востоке.

Тогда как на Западе в этот период курсовое соотношение между золотой и серебряной монетой держалось на уровне: 10 р. зол. = 25 р. банковых или 77 руб. биллонных (при курсе 40 коп. зол. за один банк. руб. и 13 коп. зол. за один руб. бил.), в Прибайкалье и Забайкалье 10 руб. реальной золотой монетой обменивались по официальному курсу на 11,11 или 30 руб. биллонных (при курсе до 5 октября 1922 г. 90 зол. коп. за один банковый и 3 руб. бил. за один рубль золотом), а с 5 октября 1922 г. на 10.53 банк, рублей или рублей биллонных (при курсе 95 коп. зол. за один банковый рубль и 2 р. 80 коп. биллонных за один золотой рубль).

Столь крупная разница в покупательной силе серебра по отношению к золоту делал чрезвычайно выгодной операцию по скупке на Д. Востоке золотой монеты на дешевое серебро, привозимое с запада.

Однако, до того времени, пока между ДВР и РСФСР существовала строго охраняемая таможенными постами и заставами, а также отрядами специальных охранных войск государственная граница и пока между Д. Востоком и остальной Россией не было еще установлено пассажирского ж.-д. сообщения, а проезд из ДВР в Советскую Россию и обратно было обставлен строгими формальностями, делавшими его доступным лишь весьма ограниченным кругом лиц, скупка золотой монеты на Д. Востоке для вывоза ея в Советскую Россию носила скромный характер: в этот период золото просачивалось на Запад мелкими, едва заметными партиями. Происшедшее осенью 1922 г. присоединение ДВ Республики к РСФСР и последующее уничтожение сначала государственной границы, а несколько позднее снятие разделявшего страну таможенного барьера открыли громадные легальные и нелегальные возможности вывоза с Д. Востока на Запад золотой монеты и обратного ввоза в ДВО серебряной монеты. С этого то момента золотая монета потекла на Запад уже непрерывным потоком, а в противоположном направлении — с Запада на Восток — таким же непрерывным потоком потекла золотая монета.

Золотая монета уходила на Запад, а серебряная монета приливала на Восток не только контрабандным способом, но как указано выше, и в легальных формах.

Так, серебро поступало от Наркомфина по бюджетным ассигнованиям и в целях скупки на Д. Востоке для Валютного управления золота в слитках.

Кроме того, серебро в большом количестве вливалось в оборот через Д.-В. филиалы Госбанка, которые, выпуская в обращение серебряную монету и банкноты, скупали на них золото в слитках, шлихе и монете.

Затем, займы и дотации, отпускавшиеся центром Д. Востоку в начале преимущественно в золотой монете, впоследствии, с конца 1922 г., стали поступать из Москвы уже исключительно в серебряной монете.

В тесной связи с усилившейся утечкой золотой монеты за Байкал и заполнением каналов денежного обращения серебром находится также изъятие золотой монеты из обращения самим населением в целях тезаврирования. Это тезаврирование золотой монеты находит себе объяснение не только в том, что население почувствовало начавшуюся утечку золота из делового оборота, но главным образом, в тoм, что оно опасалось немедленного введения совзнаков и изъятия звонкой монеты (в первую очередь золотой), слухи о чем предшествовали и сопровождали присоединение Д. Востока к РСФСР. Эти опасения, порождаемые слухами о предстоящей унификации денежного обращения, вполне естественно, побуждали держателей золотой монеты не выпускать ее в обращение, а держателей серебра обменивать его на более удобную для тезаврирования золотую монету.

Подтверждение своих опасений относительно немедленного изъятия золотой монеты и ведения бумажных денежных знаков население усматривало в наблюдавшемся исчезновении золота, которое оно расценивало, как фактическое, хотя и негласное изъятие золотой монеты из обращения.

В числе других причин исчезновения золотой монеты из Д.-В. Области следует упомянуть также эмиграцию за границу китайских капиталов, (преимущественно в золотой монете), происходившую в конце 1922 г. и начале 1923 г. в связи с массовой ликвидацией китайских торговых предприятий в Забайкалье и на Амуре.

Процесс исчезновения золотой монеты из Д.-В. Области протекал, как это изложено выше, под влиянием, главным образом, московского валютного рынка, но некоторое значение в этом отношении имела и Харбинско-Приморская валютная конъюнктура, на которой также необходимо остановиться.

Харбин является единственным иностранным валютным центром, официально котирующим до сего времени русский рубль (точнее — русскую золотую монету). Котировка русского золота в Харбине за последние пять лет была подвержена значительным колебаниям, при чем с июля 1920 г. до июля 1921 г. золотая десятка обычно стояла на 1-2% ниже паритета с иеной. Когда же между объединенными под властью ДВР русскими областями и Северной Маньчжурией стали устанавливаться довольно оживленные торговые связи и когда во внутреннем хозяйственном обороте русского Дальнего Востока укрепилось металлическое обращение, основанное на золоте, в Харбине явился постоянный спрос на русские золотые рубли, как на валюту, необходимую для расчетов с ДВ Республикой.

Вследствие этого с июля — августа 1921 г. курс десятки на Харбинской бирже, стал постепенно подниматься, достигнув за первую неделю декабря 1921 г. максимального за тот период уровня — 10,89 (или 5,5% выше паритета) при среднем курсе за весь 1921 г.—10,37. В течение почти всего следующего 1922 года золотая десятка, не подвергаясь значительным колебаниям, Держалась в общем на 1 — 1 1/2% выше паритета с иеной(10,40—10,49 иен за 10 р. зол.).

В конце октября 1922 г. когда Приморье было занято русскими войсками и в первой половине ноября того же года Харбинский курс золотого рубля стоял не более, чем на один процент выше паритета (10,40—10,43), тогда как ам. доллар в это время был на 3—4% выше Паритета с иеной.

Такая валютная конъюнктура сложилась в Харбине к тому моменту, когда Приморские революционные власти вступили в борьбу с иеной путем резкого понижения ее курса в отношении золотого рубля.

Экспортеры транзитных грузов (пшеницы, бобов, бобовых жмыхов и бобового масла ввозимых в количестве около 50 милл, пуд. в год из Северной Маньчжурии по Уссурийской железной дороге на Эгершельд, оплачивавшие до этого ж. д. фрахт от Пограничной до Эгершельда нами по курсу 10,35 за 10 р. зол., вследствие повышения курса золотого рубля до 11 за десятку, нашли для себя более выгодным производить оплату ж. д. фрахта реальной золотой монетой, которую и стали усиленно скупать для этой цели в Харбине. Усилившийся в Харбине спрос на золотую монету со стороны экспортеров, совпавший с разгаром посевной кампании в Прибайкалье, Забайкалье и Амурской области, быстро взвинтил Харбииский курс до 10,70 иен зa 10 р. зол. за последнюю неделю ноября и до 11,09 в среднем за январь (на 7,4% выше паритета).

Одновременно с повысившимся спросом на золотую монету, предъявленным на него экспортерами на Эгершельд, в Харбине началась усиленная скупка золота экспортерами дальневосточной пушнины, за которую им приходилось расплачиваться с дальневосточными и сибирскими пушниками реальной золотой монетой.

Усиленный спрос на золотую монету со стороны Харбинских и американских экспортных фирм, скупавших пушнину на русском Дальнем Востоке, находит себе объяснение в том, что пушники-охотники, предпочитавшие получать за свою пушнину золотую монету, готовы были продавать свой товар по значительно более пониженным ценам, чем в случаях расплаты с ними серебром, что, конечно, и учитывалось пушными экспортными фирмами.

Аналогичного характера спрос на золотую монету вызывался еще и контрабандным вывозом из ДВО в Северную Маньчжурию шлихового золота, которое контрабандисты охотно сдавали за границу по пониженным ценам на золотую монету.

Такого рода сезонное повышение курса русской золотой монеты, связанное с пушной компанией и отчасти с контрабандным вывозом шлихового золота, имело место и в пределах 1921 г. но тогда оно было значительно слабее, и по окончании сезона курс рубля выровнялся.

К указанным выше причинам повышения курса рубля вскоре прибавился новый в виде скупки в Харбине золотой монеты различными московскими и отчасти сибирскими кредитными учреждениями и отдельными предпринимателями, являвшимися сюда из Советской Европейской России, где к этому времени уже появился повышенный спрос на золотую монету.

После кратковременного перерыва подъем золотой десятки в Харбине возобновился в середине февраля 1923 г. и к середине мая курс золотой десятки дошел до 12,37 (на 19,8№ выше паритета). Наконец, во второй половине сентября был достигнут рекордный за 1922 курс десятки — иен 13,32 за 10 р. зол. (на 29% выше паритета), и то время, как американский доллар котировался в Харбине в течение 1923 года всего на 2—3% выше паритета, и лишь в связи с сентябрьским землетрясением в Японии это отклонение доллара поднялось до 5—7% в отношении паритета с иеной.

Это сопоставление курсов золотого рубля и ам. доллара на Харбинском рынке показывает, что столь резкое отклонение рубля от золотого паритета с иеной имело местный характер и отнюдь не знаменовало абсолютного падения иены, так как курсовое соотношение ее с командующими мировыми валютами оставалось в этот период неизменными.

Таким образом, Харбинская ненормально высокая расценка русской золотой монеты явилась лишь прямым следствием резкого расхождения усилившегося и все растущего монетного спроса с ограниченным местным ее предложением.

Недостаток русской золотой монеты в Харбине и происшедшая, в связи с этим, в конце 1922 г. начале 1923 г., заминка в удовлетворении предъявлявшегося оборотом спроса, создала сначала среди жителей и учреждений Приморья, а затем и соседних районов тревожное настроение.

Распространяясь постепенно из Владивостока в западном направлении, это тревожное настроение, возбуждавшее ажиотаж с золотой монетой, встретилось с аналогичным явлением, почти одновременно зародившимся в западной части Д.-В. Области и в свою очередь, распространившимся на Восток. Таким образом, процесс образования лажа на золотую монету охватил всю территорию Д. Востока.

Таковы были факторы, которые привели к исчезновению золотой монеты из пределов Д.-В. Области на Запад и, отчасти в кубышки местного населения и к заполнению каналов обращения ДВО серебром.

Учитывая неблагоприятные последствия утечки золота и замещения его ввозимым с Запада серебром, краевая Дальне-Восточная власть вступила в борьбу с этим явлением, подтачивавшим местное денежное обращение.

Прежде всего, были приняты административные меры против контрабандного ввоза серебра с Запада через бывшую государственную границу. Затем, 15 июня 1923 г. Дальревкомом было издано постановление, воспрещавшее ввоз из-за границы и из пределов РСФСР серебряной монеты на сумму свыше 25 банковых и 10 рублей биллонных на одно лицо (постановлением ДРК от 27 ноября 1923 г. запрещение ввоза серебра из-за границы было отменено). Существенных практических последствий эти мероприятия, насколько известно, не имели.

Принимавшиеся против серебряной инфляции меры заключались не только в предупреждении наплыва серебра, но и в удалении его излишков из обращения посредством реализации их на внешнем рынке.

Наконец, следует еще упомянуть о проектировавшихся мерах к привлечению золотой монеты из заграницы.

Этот проект, выдвинутый на одном из междуведомственных совещаний, созванных Уполнаркомфином, сводился к тому, чтобы обязать иностранцев расплачиваться с казной по сдаваемым им рыбным и иным концессиям не иначе, как русской золотой монетой, а также требовать от иностранцев за экспортируемое за границу сырье исключительно золотую монету. Однако, этот проект не получил осуществления.

Таким образом, мероприятия краевой власти по борьбе с надвигавшимся кризисом денежного обращения не дали желательных результатов, и процесс утечки золота и замещения его серебром продолжал неуклонно развиваться, завершившись к июню — июлю 1923 г. исчезновением золота постановлением серебряной циркуляции.

Для тех ,кто не любит читать длинных ссылок, попытаюсь прямо донести свою мысль ...

Этот клад ,как и многие другие, найденные на территории Забайкалья и Дальнего Востока ,выбивает почву из под ног сторонников официальной версии о "новоделах СФА".И впрямь трудно представить старушку-еврейку , складывающую в баночку купленные по коммерческой цене новоделы       Итак версия о чеканке новоделов после революции фактически отпадает .

По периоду с 1915 по 1918 год есть ЕЖЕДНЕВНЫЕ ОТЧЕТЫ МОНЕТНОГО ДВОРА . Спасский писал по этому поводу " ... что если не верить таким документам , то чему вообще верить ? " Я с ним согласен и считаю МАССОВУЮ чеканку неполированных рублевиков 1915 года на СПБ-дворе в период ВОЙНЫ в 1915-1918 гг. НЕВОЗМОЖНОЙ .

Говоря о Советских монетах следует помнить (знать) , что они были введены в обращение ТОЛЬКО В КОНЦЕ ФЕВРАЛЯ 1924 (!!!) года и в кладах сокрытых в 1918-1923 годах может быть ,что угодно , но ТОЛЬКО НЕ СОВЕТСКИЕ МОНЕТЫ !!!
Состав приведенного клада характерен для клада сокрытого в 1921-1923 годах в Забайкалье или на Дальнем Востоке , ведь там в период с 16.05.1921 по 03.08.1923 фактически БЫЛО ВОССТАНОВЛЕНО ОБРАЩЕНИЕ МОНЕТЫ ЦАРСКОГО ОБРАЗЦА !!!

К вопросу о месте чеканки рублей 1915 ... Я однозначно склоняюсь к версии о неофициальной чеканке этих монет в ОСАКЕ в 1921 году !!! Полагаю , что штемпеля для чеканки рублёвиков туда были переданы еще царским правительством в 1915-1916 годах ,но в целях строжайшей экономии драгметалла в условиях войны и в СПБ ,и в Осаке массово чеканилась только билоновая монета.