О чеканке золотых «донативов» 25-рублевого достоинства (25 рублей 1876 г. золото, 25 рублей - 2 1/2 империала золотом 1896 г., 37 рублей 50 копеек - 100 франков 1902 г. золото, 25 рублей - 2 1/2 империала золотом 1908 г.). Смирнов М.И.

Его брат Александр занятиям историей предпочитал военную карьеру, но, видимо, и он не был лишен некоторых слабостей. Почти три года спустя после коронации Николая II, в феврале 1899 года, наверное не без посредничества своей жены Ксении Александровны (сестры императора) он получил от Особенной Канцелярии по кредитной части, даже без Высочайшего соизволения один экземпляр золотой медали образца 1896 г. Наконец, великий князь Владимир Александрович в 1903 r., когда влияние его на государя заметно ослабло, осмелился заказать и получил десяток монет образца 1902 года. Примечательно, что «Справка» Монетного двора в данном случае даже не упоминает каких-либо «высочайших» указаний на этот счет.

Уместно упомянуть также об авторе эскизных проектов золотых донативов николаевской чеканки. Скорее всего, им был А.Ф. Васютинский. Именно он, как старший медальер Санкт-Петербургского Монетного двора по должности отвечал за подобные работы. Из дневниковых записей последнего императора мы узнаем, что Васютинский был благосклонно принят при дворе, не раз приглашался туда для работы «с натуры». Кроме того, ему принадлежит авторство в оформлении лицевых (портретных) сторон для золотых и серебряных монет регулярной чеканки 1895 -1915 г.

Сложнее поддается решению вопрос о гуртовых легендах донативов 1896, 1902 и 1908 годов чекана. Гуртильный инструмент царского периода в штемпельном архиве завода практически не сохранился. В данном случае мы не можем согласиться с мнением И. Г. Спасского, объяснявшего этот факт невозможностью администрации Монетного двора обеспечить необходимые условия хранения этого инструментального фонда. Дело здесь не в нехватке помещений: столичный Монетный двор в то время являлся одним из крупнейших предприятий в Европе и мире по производству государственных металлических знаков. Скорее всего, гуртильные плашки, верейки и кольца преднамеренно уничтожались («зачищались» — терминология монетчиков) после завершения тиражирования той или иной монеты. Поэтому «условный знак Парижского Монетного двора» — одна звездочка, помещенный в гур­товой надписи на донативах Николая II пока остается загадкой. Возможно, дальнейшие поиски в архивных документах подскажут ответ и на этот вопрос. Нам же остается только привести здесь легенду гурта, которая была помещена на всех трех золотых донативах: ЧИСТОГО ЗОЛОТА 6 ЗОЛОТНИКОВ 77,4 ДОЛИ.

В заключение еще несколько слов о значении этих монет. Особенность их заключалась в необычно высоком (для периода российской императорской чеканки) достоинстве — 25 рублей или 37 рублей 50 копеек, что в переводе на общегосударственные золотые было равно пяти полуимпериалам. Монеты эти не имели законодательного основания для свободного участия в денежном обращении. Их ареал оборота, если можно так выразиться, ограничивался пределами царского двора. Отсюда, несомненно, подарочное или сувенирное их предназначение, тем более что оказий для использования их в этой роли во время царствования Николая II было предостаточно. В условиях развития института награждений, достигшего к концу XIX в. своего апогея, указанные донативы служили промежуточным звеном между официальными государственными наградными знаками (медалями, орденами) и памятными медалями и монетами, выпускавшимися по случаю каких-либо юбилеев, торжеств и тому подобных мероприятий.

Вместе с тем, появление подобных монет можно рассматривать и как своеобразную дань моде: чем увереннее вступала Россия в новый период социально-экономического развития, тем сильней и причудливей проявлялись ностальгические чувства в семействе Дома Романовых по безвозвратно утраченному прошлому.