Как уже было сказано, работа по ремонту и восстановлению Колизея была закончена лишь в правление Гордиана III, который отметил её завершение выпуском двух бронзовых памятных медальонов (Coh. Gordianus III 165, 166; Gnecchi II, P. 89, 22, 23; Gnecchi Pl. 104, 5-6);  ещё один вариант этого медальона (BMC. VI. 54; Tameanko, 129) сейчас относят к Новому времени (Dr. Busso Peus Nachfolger, auction 400 (22.04.2010), lot  700).  
    Все рассмотренные медальоны датируют 243 г. и относят к ожидаемому триумфу Гордиана III над Шапуром I, для чего в Рим было свезено множество диких животных. Об этом упоминает биограф Гордиана III: «При Гордиане в Риме было тридцать два слона, из которых двенадцать прислал он сам, а десять – Александр; десять лосей, десять тигров, шестьдесят приручённых львов, тридцать приручённых леопардов, десять бельб – то есть гиен, тысяча пар казённых гладиаторов, шесть гиппопотамов, один носорог, десять косматых львов, десять жирафов, двадцать диких ослов, сорок диких лошадей и бесчисленное количество всевозможных других животных. Всех этих животных Филипп либо роздал, либо позволил убить во время секулярных игр. Предназначались все эти приручённые и дикие животные для персидского триумфа».
    На бронзовых медальонах Гордиана III  Колизей в очередной раз показан сверху, с высоты «птичьего полёта» – так что на арене ясно виден бой быка и слона, на котором сидит погонщик. Возможно, сцена эта символична и слон (держать которых со времён Августа могли только императоры), здесь представлен как животное, олицетворяющее высшую власть. Ещё Марциал, описывая бои слона и быка при открытии Колизея в 80 г., связывает между собой это победоносное животное и императора:

    Ежели слон пред тобой покорно склоняется, Цезарь,
      Хоть перед этим быка в ужас у нас приводил,
    Не по приказу он делает так, вожаком не научен:
      Нашего бога и он чувствует, верь мне, в тебе.

На рассматриваемых медальонах справа от здания Колизея изображено непонятное строение, которое иногда (из-за плохой сохранности реверса) определяют как фонтан Потная Мета. Но на более качественных экземплярах медальонов видно, что изображён портик, видимо, отмечающий парадный, императорский вход в Колизей. Фигуру, стоящую слева от здания и держащую корабельный руль (атрибут Фортуны), традиционно считают статуей Колосса, который за время своего существования подвергался многочисленным переделкам – когда заменяли не только его голову, но и его атрибуты.  



Римская империя. Гордиан III, медальон 243 г.



Римская империя. Гордиан III, медальон 243 г.



Римская империя. Гордиан III, медальон 243 (???) г.

Выпуск в 243 г., незадолго до смерти Гордиана III, этих бронзовых медальонов можно трактовать как своеобразное нумизматическое обещание народу Рима устроить пышные игры со звериными травлями в восстановленном здании Колизея. На это также косвенно указывает монетная легенда, помещённая на реверс медальонов, которая прославляет  щедрую благотворительность императора – MVNIFICENTIA GORDIANI AVG.

Насколько я знаю, нет.

Хоть и не совсем монеты, но красотища!

Вот такая золотая патера (так называемая «Реннская патера») была обнаружена в составе античного ювелирного клада, найденного в 1774 г. при раскопках в городе Ренне во французской Бретани. Её вес — 1,315 кг чистейшего золота, диаметр — 25 см.

Вскоре после своего обнаружения эта великолепная патера была вручена герцогом Бретани королю Людовику XVI, который передал её на хранение в Кабинет медалей в Париже. Этот бесценный предмет был похищен (вместе с другими артефактами выдающегося значения) во время ужасного ограбления Кабинета медалей в 1831 г., но, по счастливой случайности, патера была брошена грабителями на берегу Сены, где её нашли и вернули в музейное собрание (находится Кабинете медалей по настоящее время).

В центре патеры представлен главный сюжет, исполненный на высочайшем художественном уровне: пир Диониса-Либера и Геракла-Геркулеса в окружении Силена, Пана с сирингой и прислужников, разливающих вино и играющих на двойном авлосе.

По внутреннему ободу патеры искусно вделаны 16 ауреев, показывающие всех представителей Дома Антонинов и Северов — от Адриана до Геты (что должно было подчеркнуть преемственность власти Северов от рода Антонинов).

Наиболее «поздним» по дате является аурей Геты 209 г., поэтому изготовление этой патеры датируют периодом после 210 г., а саму инициативу приписывают императору Септимию Северу, — исходя из высочайшего уровня её исполнения, а также руководствуясь известным почитанием Либера и Геркулеса в семье Севера (родом из африканского города Лептис Магна, где был их отдельный культ).

Можно вспомнить, что Геркулеса считал своим личным покровителем Каракалла, а Либера — Гета, что подтверждают, в том числе, и редчайшие ауреи с многофигурными мифологическими композициями реверса, выпущенные братьями в честь своих богов-покровителей.

Как мне кажется, сама интерпретация основного сюжета патеры позволяет сделать ряд довольно смелых выводов. Скорей всего, изображён не просто пир Либера и Геркулеса, а что-то вроде состязания в винопитии. По внутреннему ободу, окаймляющему сцену пира, показаны дальнейшие сцены: Либер, победно едущий на биге пантер, Силен верхом на верблюде, радостно скачущие паниски, менады и авлеты. В центре этой вакханалии еле стоит на подгибающихся ногах мертвецки пьяный Геркулес, которого поддерживают под руки два слуги (один из них даже тащит палицу героя). Всё как бы говорит: ты проиграл, слабак!

Позволю себе предположить, что, — если считать верной версию о «высочайшем» контроле и личных пожеланиях императора при изготовлении патеры, — сам Септимий Север вряд стал бы заказывать такой парадный (возможно, культовый или вотивный) предмет, сюжет которого столь явно подчёркивал предпочтение богу-покровителю Геты, но при этом оскорблял бы старшего сына.

Не исключено, что как раз Гета, ставший соправителем Каракаллы после смерти отца, и мог стать «заказчиком» патеры и таким наглядным сюжетом показал свои притязания на бОльшую власть. Хорошо известно, что братья-соперники многие годы (ещё с детства) жили, как кошка с собакой, и я абсолютно уверен, что, если бы Каракалла не прикончил Гету, тот сам бы со временем засунул ножик в брюхо братца!

Если допустить, что верно моё предположение о пропагандистском сюжете на патере, подчёркивающем амбиции и притязания Геты, то «Реннскую патеру» можно датировать периодом от смерти Септимия Севера  до смерти самого Геты, т.е. примерно февралём 211 г. — декабрём 211 г.