И боярин Федор Иванович и думной диак Иван Грамотен Никифору Порывкину какое он на тех гостей и на торговых людей государево дело ведает и он бы сказал имянно. Им бы о тех дал писмо и их велят сыскать тотчас. Тово ж дня боярину Федору Ивановичу и думному диаку Ивану Грамотину Никифор Порывкин дал писмо за своей рукою и челобитною. А в челобитной. /Л.11/ Государю царю и великому князю Михаилу Федоровтю Всея Руси и великому государю святейшему Филарету патриарху Московскому и Всея Руси бьет челом и извещает холоп ваш Микифорко Богданов сын Порывкин на свою братью мужиков и на гостей, твоих доброхотов, кои твою государеву казну збирали вправду по твоему государеву крестному целованью. И о том тебе государю и тебе великому государю святейшему патриарху Филарету Никитичю Московскому и Всея Руси бью челом што их бедных твоих государевых холопей невскоре остращал твой государев боярин Федор Иванович Шереметев да дьяк думной Иван Тарасович Грамотин. А то, государь, кои в сей росписи писаны и те люди тебе государю и бес пытки, чаю боя, вить виноваты и свою вину [ведают]. Твоя государьская казна ни на oгне не горит, ни на воде не тонет. А наша братья воры мужики кои воровали и коих государь, Бог по вашему государскому счастью, господь обличил, чаю по за их прегрешение и за то де и за крестное целование. И под сею, государь, челобитною приклеена роспис за моею рукою. Царь государь смилуйся пожалуй. /Л.12/ Роспись. После московского разоренья был Ондрей Котов не богат, а как сел на денежной двор и после того стала торгу у Ондрея Котова живота тысеч двацет и болши. И в том ево вопрошати где он тот живот взял и где приторговал. В том волен государь. После московского разоренья у Мишки Строгалкина небыла ничего. Сукна мочил и от сукна имал от портища по денге. А как сел в товарищах с Ондреем с Котовым, з дядюшкою моим, и у нево в торгу появилас живота тысеч с десет с государева з денежнова двора. И государю царю и великому князю Михаилу Федоровичу Всея Руси о том велеть допросить где он столка одним годом приторговал. Дмитрей Облезов после московского разоренья был не богат и хотел на Дон в казаки ехать. И как на денежном дворе посидел и стала у Дмитрея тысеч с десет и болши торгу государевой казны краденой. И государю в том велеть допросить где скора в один год приторговал тысеч з десет и болши. И он, я чаю, не в долг взял в суконном ряду. Михайла Крылов добре не богат был, а как стал на денежном дворе, так появилася во пол лета тысеч пять, шесть и болши. И государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю Всея Руси о том велеть допросить где он столка приторговал в один год. /Л.13/ Иван Федоров сын Максимова сидел у города Архангельсково год и слышал я што украл де он пошлин государевых и купил у Иванова сына Кобылева не ведома сколка соли не написав, и он де отпустил бес пошлин. А то сказывал Максим Лухорев. Да лышал я тот же Иван де вешал взади и украл была де сто рублев государевых. Так де и велели хватать двинские целовалники и он им оттово давал много. И они тово дни взяли де у нево, вынели ис порток сто рублев да положили опять в государеву казну. И приехали к Москве и хотели на нсво доводить. И он де дал Олешке Маркину отчево нет на нем триста рублев, на наем двести рублев, што он покрал государеву казну, а Серешке Парфснову сто рублев в том государю смолчал. А чаю, государь, что Иван и на денежном дворе украл тысечи три четыре. В гом волен государь. Томила Тороканов гость*(*сверху вписано "купец") был до казанские службы, как не посылан в Казань, и у нево своих небыло ста рублев А как в Казани попраздновал в таможне в головах и у нево появилася тысеч до десяти живота. И в том, государь, вели допросить што скора выторговал в полтора года. Да тот же Томила имал посулы великие и поминки. Тем нажил с иново золотых двацет. С иново до нати [в] дво[е] и трое. И государю о том всем допросити ево, Томила. /Л. 14/ Ивашка Горбов в Нижнем торговал крупами и небыла у него болши, и з братями, ста рублев после московского разоренья. А нонече стала тысеч з десет. И государю в том ево допросить в чем он круп приторговал. У Смирнова да у Третяка братина золотая с яхонты по удаче дна нет ли олмазов. И государю царю и великому князю Михаилу Федоровичу Всея Руси допросить их где они взяли той братину, а чаю не наторговали мучкою, а сверх тово. До московского разоренья была на Смирном да на Третяке Судовщиковых была долгу тысеча рублев, а нонече у них объявилася торгу тысеч с сорок, как после московского разоренья, государю и велеть их допросить, где они тот живот взяли столка денег и они в том и откуда. Да в том волен государь да государь святейший патриарх. У Дмитрея да Микиты Ларивоновых суконные сотни после московского разоренья небыла пятидесяти рублев. И как на денежном дворе сряду оба брата посидели по году и у них появилася в торгу тысеч с двацет. А государю и великому князю Михаилу Федоровичу Всея Руси их велеть допросить где они в два года на денежном дворе приторговали [или] они клад нашли. В том волен государь. /Л.15/ Сретенские сотни Ротка Титов. После разоренья был тот Ротка у нас да у Ивана Илина в сиделщиках, а небыла у Ротки ни денги. А как на денежном дворе посидел и у Ротки стала в год во один тысеч з десет. И государю велеть о том допросить - болшой на денежном дворе исть колодез денежной. И о том ево допросить где он взял столко. Ивашка Мошенников был ра[зоренья| не богат, а как на денежном дворе посидел в целовалниках и стала у Ивашки тысечи с три живова ево. И государю о том велеть ево допросить где он в один год столко приторговал.
