Барон Егор Фёдорович Аш (нем. Thomas Georg von Asch; 1727/1729 — 23.07.1807) — доктор медицины; обучался в Гёттингенском университете, где и получил степень доктора за диссертацию «De primo pare nervorum medullae spinalls»; в 1750 году принят на русскую службу с обязанностью разыскивать места, где находятся целительные колодцы минеральных вод, покупать эти воды и пересылать в медицинскую канцелярию, которой предоставлена была монополия продажи иностранных минеральных вод; с 1752 года состоял врачом при различных войсках, принимал участие в Семилетней войне, состоя в армии Бутурлина, был первым членом медицинской коллегии при её учреждении в 1763 году. По сведениям Иверсена, увлекался нумизматикой. Медаль была выпущена в память заслуг Аша при ликвидации эпидемии чумы в русской армии в 1770 году, во время русско-турецкой войны. В 1771 году был вызван графом Г. Орловым в Москву для принятия мер против чумы. В 1779 году был избран почетным членом Императорской Академии. Император Павел I, в день своей коронации, пожаловал его в действительные статские советники, и барон имел неосторожность уговорить директора Санкт-Петербургского монетного двора выбить медаль в память своих прошлых заслуг, датированную 1770 годом. Эта медаль была им отправлена в Гёттингенский университет, где пришли к заключению, что медаль выбита в честь Аша по приказанию правительства в признательность за беспримерные заслуги. Самовольный поступок вызвал гнев императора и Аш вынужден был навсегда уехать за границу.
Als Georg Thomas von Asch im Alter von 78 Jahren am 23. Juni 1807 in St. Petersburg starb, hatte er für einen Zeitraum von weit mehr als einem halben Jahrhundert die Verbindung zu seiner Alma Mater Göttingen gepflegt.
Это пишет его Альма Матер на своей странице. Взято из каталога постоянной экспозиции в его честь.
История ничему не учит, а только наказывает за незнание уроков. В. О. Ключевский.
Мне кажется я эту медаль встречал в продаже, и совсем недавно. Возможно он их отправил и другим друзьям, родственникам. Дьяков оценивает редкость медали как R1, в меди.
IgorS пишет: Мне кажется я эту медаль встречал в продаже, и совсем недавно. Возможно он их отправил и другим друзьям, родственникам. Дьяков оценивает редкость медали как R1, в меди.
Была на Гелосе, вот эта. Кстати и описание там почти "один в один" с тем, что уважаемый ТС разместил...
История ничему не учит, а только наказывает за незнание уроков. В. О. Ключевский.
Не помню, к сожалению, откуда информация. История в отношение выпуска медали очень любопытная. Барон Аш увлекался нумизматикой. Директор СПБ монетного двора был его другом. Кто и как решил о выпуске медали уже не узнать. По слухам, медаль в Эрмитаже увидела Екатерина II. Когда случился скандал, директора монетного двора (фамилия из головы вылетела) уже в живых не было. С коллегами из медицины у барона были натянутые отношения. Тут же пошли письма, разоблачающие его подвиг. В общем еле-еле удалось избежать кары обьяснив, что он не имеет никокого отношения к выпуску медали. Медали, какие успели изьяли, штемпеля разбили. В труде Смирнова описания нет. В отношение количества сохранившихся экземпляров, трудно сказать. Везде, где медаль упоминается, подчеркивается ее редкость. В середине 19 века, она упоминалась, по-моему, в Журнале Археологического Общества. Озвучивалась версия о пяти экземплярах. Фон Рихтер, кстати, был очень горд наличием этой медали у себя в коллекции. Понятно, что экземпляров больше, но медаль редкая и история замечательная.
Пожалуйста, всегда рад! Касаемо Шлаттера, он умер в 1768 году, за два года до скандальной медали... скорее всего, кроме дружбы с ним у Аша были обширные контакты и с другими. Например, с резчиками напрямую... Гаас был контрактником до 1772, т.е. он в штаты МД даже не входил.
История ничему не учит, а только наказывает за незнание уроков. В. О. Ключевский.
В каталоге Дьякова, под номером 238.2, есть медаль на смерть Екатерины 2 неизвестного происхождения. Медаль, учитывая размер 35 мм, очень здорово сработана! Есть в том же каталоге, но в разделе медалей Петра 3, под номером 113А, медаль в честь Петра 3 и Екатерины 2. Реверс такой же как и 238.2. И похоже 113А надо перенести в раздел Екатерины 2 в 1796 год. Медаль 113А из Эрмитажа, судя по всему, посмертная, и преследует цель Павла - объеденить родителей после смерти. Фотку 113А выставлю позже.
К середине XVIII столетия у России уже был опыт эффективного противодействия массовым инфекциям. При известии о вспышке болезни на границах выставлялись карантинные заставы, где проезжающих задерживали на шесть недель, их вещи окуривались дымом можжевельника или полыни, письма переписывались, металлические деньги обмывались уксусом и т.д. Однако масштабные военные действия русской армии в Молдавии в 1770 году привели к тому, что, по словам современников, «мор распространялся как пламя, гонимое ветром».
В августе 1770 года чума достигла Брянска, а вскоре «черная смерть» появилась в Москве. Жизнь города была парализована, на пике эпидемии в день умирало до тысячи человек. Некому было убирать трупы, мертвецами были завалены дома и улицы. Московские власти вынуждены были прибегнуть к помощи колодников, осужденных на каторгу. Они «занимались только выволакиванием крючьями из домов зачумелых и погибших от заразы, вываживанием их за город и зарыванием в большие ямы». Колодники в дегтярных робах с дырами для глаз и рта разъезжали по улицам, входили в дома, железными крюками волокли мертвых в телеги-фуры, свозили их на кладбище и зарывали в общих могилах без отпевания и церковных обрядов.
Московский генерал-губернатор П. С. Салтыков, отчаявшись справиться с эпидемией, удалился в свое родовое имение Марфино, за ним уехали обер-полицмейстер И. И. Юшков и другие градоначальники. Город остался без власти, мор и мародерство довели москвичей до отчаяния. Нужна была искра, чтобы произошел взрыв.
По городу поползли слухи, что у Варварских ворот появилась чудотворная икона Боголюбской богоматери, которая дает исцеление от страшной болезни. Большие толпы людей у Варварских ворот способствовали распространению инфекции. Московский архиепископ Амвросий дал распоряжение убрать икону и закрыть ее в одной из церквей. Этот слух (конечно, в искаженном виде) быстро разлетелся по городу. Огромная толпа собралась между Ильинскими и Варварскими воротами, кто-то крикнул, что Амвросий украл чудотворную икону. Разъяренная толпа бросилась в Чудов монастырь, где находилась духовная консистория. Требовали Амвросия, который успел скрыться в Донском монастыре. Не найдя его, толпа бросилась громить богатые дома, карантины, чумные больницы. На другой день, ворвавшись в Донской монастырь, бунтовщики растерзали скрывавшегося в нем архиепископа Амвросия, погромы охватили весь город.
После трагической гибели архиепископа Амвросия в Петербурге всерьез обеспокоились. Москва вымирала: число жертв превысило 100 тысяч – почти половина тогдашнего населения города. 21 сентября 1771 года, «видя прежалостное состояние Москвы, и что великое число народа мрет от прилипчивых болезней», Екатерина II манифестом объявила о посылке в Москву «персоны, от нас поверенной, графа Григория Орлова, избранного по довольно известной его ревности, усердию и верности к нам и Отечеству». Орлову давалась «полная мочь»: ему должны были повиноваться все учреждения «чтоб прекратить, колико смертных сил достанет, погибель рода человеческого».
Есть свидетельства о том, что Орлов сам вызвался утихомирить Москву, справедливо считая, что «лучшее лекарство от панического страха есть вид человека бесстрашного». «Я согласилась, - писала Екатерина, - на такой прекрасный и усердный его поступок, хотя это мне и очень больно ввиду опасности, которой он подвергается».
Орлов прибыл в Москву 26 сентября 1771 года с большим штатом лекарей и в сопровождении четырех полков лейб-гвардии. Москву разбили на санитарные участки, за каждым из которых был закреплен врач. Открывались дополнительные больницы и карантины, особое внимание уделялось борьбе с мародерством и грабежами. За хищение имущества из покинутых домов была установлена смертная казнь на месте, жестко контролировался ввоз и вывоз товаров. По окраинам Москвы устраивались карантины со специальными чумными больницами. Дома, где регистрировались случаи заболевания чумой, заколачивали досками, на их воротах рисовали красные кресты. Под страхом вечной каторги запрещалось скрывать умерших. Решительные меры принесли плоды, и вскоре эпидемия прекратилась. Вернувшегося 5 декабря в Петербург Орлова чествовали, как военного триумфатора: в Царском Селе, по дороге в Гатчину были воздвигнуты мраморные триумфальные ворота, на фасаде которых помещена надпись: «Орловым от беды избавлена Москва», — строка из стихотворного послания Григорию Орлову поэта В. Майкова.
Еще обнаружил у себя неописанную медаль в меди. Аверс, похоже, более позднего исполнения, без подписи медальера. Но более интересно то, что реверс Георга Христиана Вехтера отличается от вышеприведенного. Выходит мастер сделал, как минимум 2 штемпеля. Вот такая находка.
